Женаты поневоле

Я же обессилено сажусь на диван, закрываю лицо руками и тихо плачу. Вот как? Как найти к нему подход? Отец уже звонил вчера уточнить, как все прошло на выписке. Держит руку на пульсе и невзначай упомянул, что мама сегодня чувствовала себя неплохо. Знает, куда давить. И я подчинюсь. Потому что она не должна пострадать из-за меня. Мне придется наступить на горло себе и пойти уговаривать Мирона.

Потому что пункт про наследника отец тоже упомянул не просто так. А у меня…

Те самые дни. Когда и нужно пробовать…

Господи, звучит-то как - пробовать сделать ребенка.

Мне тошно от того, что все происходит так. Что мы оба заложники ситуации. Я это понимаю, но все равно поведение Мирона больно ранит. Я могу сколько угодно огрызаться с ним, но правда в том, что все его слова бьют точно в цель. 

И несмотря на это мне придется сейчас взять себя в руки и пойти к нему наверх. Я надеялась, что за пару дней он отошел, успокоился, и мы сможем спокойно общаться.

К сожалению, это не так. И я понятия не имею, как он отреагирует сейчас на мои слова про благоприятные дни. Напиться бы для храбрости, но ведь это плохо для будущего ребенка. 

Лишь спустя почти час набираюсь смелости, чтобы снова оказаться у спальни мужа. Быстро поднимаю руку и открываю в дверь. Все. Пути назад нет. Пора сдаваться…

- 35 Варя -

Мирон явно не ожидает моего очередного визита. Непонимающе смотрит, и с каждой секундой все больше мрачнеет, злится.

- Что еще взбрело в голову этой сушеной вобле?

- Ларисе? Нет, она уехала. Я не по этому поводу.

- Да? А что тогда?

Краснею и опускаю взгляд в пол. 

- Я была у врача. Ну, гинеколога. И в общем… Она сказала, сейчас благоприятные дни.

- Для чего?

Муж явно не собирается облегчать мне задачу. Даже если и понял о чем речь, то виду не подает.

- Чтобы забеременеть.

Слышу циничное хмыканье. Но взгляд поднять - выше моих сил. Пусть смеется, пусть. Мне главное сделать то, что требует отец.

- Ну раз так… Раздевайся, жена.

Молча начинаю расстегивать пуговицы на сарафане. Понимаю, что вряд ли чем-то удивлю Адамиди, но все равно жутко стесняюсь. 

- Трусы тоже, - командует муж. Я постараюсь почти голой, щеки горят. - Вставая на постель. На четвереньки.

Сухой равнодушный приказ. Я думала первый раз не удался? Дурочка.

Все же делаю, как Мирон говорит. Поза кажется мне унизительной и слишком уязвимой. Но какой выбор? Я боюсь его грубости. Поэтому вся напряжена.

- Тебе стоит запастись смазкой, - звучит еще одна насмешка. - Раз уж тебя настолько не впечатляет наш секс.

Я молчу, терплю его обидные слова. Жду, что сейчас Адамиди просто попользует мое тело, и все. Однако вместо этого он зачем-то сплевывает себе на пальцы и касается меня между ног. 

Все оказывается не так страшно, как я себе представляла. И в какой-то момент у меня даже получается немного расслабиться. А дальше…

Дальше все происходит совсем не так, как я когда-то себе представляла. Нет ни поцелуев, ни нежных прикосновений. Ни той страсти, что возникла между нами в тот самый день, когда мы поженились.

Просто техничные движения. И все.

Только тяжелые дыхание за спиной и крепкая хватка на бедрах. 

Мы словно два прилежных ученика, которые отрабатывают нужный материал. И так горько становится от этого…

Потому что все словно ненастоящее, пластмассовое. А ведь я помню, что может быть иначе. Что может искрить и обжигать, что внутри может закручивать спираль желания. А еще я помню каким страстным может быть Адамиди. И как бы я ни злилась на него, глупо отрицать, что любовник он умелый. Но сейчас он словно наказывает меня, делает все показательно пренебрежительно, обесценивая то, что происходит между нами.

Я никак не могу отделаться от ощущения, что все это - ошибка. Что нельзя заводить ребенка вот так. Что нужно отказаться и уйти. Сказать отцу твердое “нет”. Но стоит вспомнить маму, как вся моя решимость тает.

Низкий едва различимый стон позади меня, и я чувствую особенно глубокое проникновение. Хватка становится более сильной, и я догадываюсь, что все закончилось. 

Муж отстраняется. А я так и стою. Обнаженная и использованная. 

- Можешь одеваться, - слышу равнодушные слова. Кое-как сползаю с кровати, чувствую влагу между бедер и замечаю, что сам Адамиди даже не стал раздеваться. Просто приспустил штаны. Он скрывается в ванной, а у меня все дрожит от того напряжения, в котором пребывала последние минуты. 

Я растерянно смотрю по сторонам. Между нами с Мироном все так сложно, все запутано. Но сейчас мне так хочется хотя бы каплю тепла и понимания. Пусть не по-настоящему. Пусть. Но в данный момент мне просто жизненно необходимо почувствовать себя не бездушной куклой, которой управляют все кому не лень.

Муж возвращается и удивленно смотрит на меня.

- Что-то еще?

Вроде ничего такого, но для меня эти слова звучат так же острой как если бы он мне приставил нож к горлу. Сглатываю и качаю головой. Поднимаю сарафан, с трудом справляюсь с пуговицами.

- Придешь завтра, - доносится в спину.

- Зачем? - мой голос хрипит, во рту сухо.