Женаты поневоле

Мирон безжалостно бьет меня словами. Я все это заслужила, но слезы все равно подступают слишком близко.

- Хорошо, - с трудом выдавливаю.

Губы все еще горят от его поцелуя, который казалось таким настоящим, таким правильным.

- И еще - пока не родишь, про связи на стороне забудь.

Шокированно смотрю на него. С чего он решил? А потом вспоминаю, как сам тискался с этой медсестрой, и злость вспыхивает во мне.

- А как же правила работают в обе стороны?!

- Если выяснится, что ты нагуляла ребенка, твой папаша заставит строгать еще одного. Так что сделай одолжение - подожди с загулами, пока он не получит свое. Нет желания лишний раз на тебя забираться.

Внутри меня словно замораживает. Я сижу и думаю о том, что словно в помоях выкупалась. А самое страшное, что выбора у меня, по сути, и нет. Мне придется идти на условия отца, если не хочу поставить под удар жизнь мамы.

- А ты жестокий, - шепчу едва слышно. Но видимо недостаточно тихо, раз Мирон все же реагирует.

- Если так сильно чешется между ног, можем заехать в сексшоп. Там много приспособлений. 

Адамиди делает все, чтобы убить ту симпатию, которая во мне еще есть. Я проглатываю и эти слова. Отворачиваюсь и просто игнорирую его до самого дома.

- 33 Варя -

Через пару дней после выписки у нас с Ларисой назначена очередная встреча. Я не жду от нее ничего хорошего. Уже поняла, что каждая идея этой чопорной сухой женщины оборачивается для меня очередным кошмаром и унижением.

И этот раз не становится исключением.

- Идея с селфи оказалась очень удачной, - заявляет Лариса. - Так что надо повторить. 

- Что повторить? - испуганно спрашиваю, представляя, что снова придется…

- Фото. Нужно сделать новые кадры и выложить в сеть. 

- Думаю, сейчас не самое лучший момент. Мирон только вернулся из больницы, и вчера при выписке были журналисты. Так что частить с информационным поводом тоже не стоит…

Распорядительница жестом останавливает меня.

- Наоборот. Ваш поцелуй создал нужную атмосферу. Так что теперь будет очень в тему личные фото. Желательно с близким контактом.

- Чего? - переспрашиваю у нее. - Каким контактом еще?

- Поцелуи, объятия. Все должно выглядеть так, что вы - влюбленная пара. И не можете оторваться друг от друга.

- Хорошо, я постараюсь, - обреченно киваю.

- Это нужно сделать сегодня, - с нажимом говорит Лариса. - Ваш отец это одобрил, - добивает меня еще одним аргументом.

- Мирон сейчас отдыхает. Когда ему станет лучше, то…

- Варвара, вы, кажется, плохо понимаете ту ситуацию, которая сейчас создана. У нас не так много времени остается до свадьбы. Ваш отец предельно ясно дал понять, что ему нужно получить максимально много с этого события. Так что не время капризничать. 

- И что? Чего вы от меня хотите? - раздраженно фыркаю.

Она выразительно смотрит на меня.

- Что? Прямо сейчас?

- Именно.

Я уже усвоила, что Лариса непробиваема. Не знаю, сколько платит отец, но ей бесполезно доказывать хоть что-то, если это одобрено папочкой. Она будет давить до самого конца. Будто от этого зависит ее премия. И учитывая, что именно стоит на кону… Мне придется подчиниться.

- Хорошо, - сдаюсь. - Сейчас делаю.

- Жду. И попросите Мирона спуститься после. Нам нужно обсудить еще некоторые нюансы.

Я действительно иду наверх. Возле комнаты мужа останавливаюсь и жду. Жду, что сердце перестанет колотиться, как сумасшедшее. Меня потряхивает от того, что  должна буду сейчас сделать. Помня вчерашний разговор, мне совершенно не хочется встречаться с Адамиди. Но разве есть выбор?

Стучусь и открываю дверь. Муж лежит на кровати и что-то читает.

- Привет, - робко говорю и прохожу в комнату.

- Зачем пришла? - безразлично спрашивает Мирон, не отрывая взгляда от книги.

- Лариса приехала. 

В ответ тишина. Полный игнор. Меня это злит - ведь я не одна в этой лодке. Мы оба попали. Так почему только я должна мучаться?

- Нам нужно сделать новые фото.

На это Адамиди все же реагирует. Откладывает книгу и смотрит без всякого выражения. Хотя нет, не так. Под его взглядом я чувствую себя назойливой мухой, которая не дает покоя.

- Делай. 

Это звучит как разрешение с барского плеча. Такое пренебрежение больно бьет по самолюбию, и мне приходится стиснуть зубы, чтобы не высказать мужу все, что я думаю о таком отношении. Да, я ошиблась. Сделала ужасную вещь. Но ведь не специально! Я же извинилась!

- Нам нужны личные селфи, - сдавленно говорю. - Как в прошлый раз. Лариса сказала…

- Да плевать. Делай и свали уже. 

- Вообще-то это нужно не только мне! - возмущаюсь на его фразу. 

- Правда? Мне вот плевать. 

- А мне кажется, не плевать. Или ты забыл, что мой отец вряд ли обрадуется, если ты вдруг передумаешь поддерживать его легенду?

Муж мгновенно меняется - показное равнодушие с него слетает, и на его место приходит злость.

- А ты неплохо учишься у своего папаши, да? - ядовито цедит он. Отвожу глаза. Мне стыдно. Да, стыдно, что приходится прибегать к таким методам. Сама ведь не люблю, когда отец так делает, но…

- Давай не будем усложнять то, что нельзя изменить? 

Мирон по-прежнему злится, но молчит. Поэтому я подхожу ближе, сажусь. 

- Пожалуйста, - сдавленно прошу. - Помоги.