Жена по ошибке

Отец… Наверное, они с мамой когда-то любили друг друга, по крайней мере очень хотелось в это верить. Но когда я достаточно подросла и начала понимать, что вокруг творится, все обстояло уже очень печально.

Нет, Олег Ветров не бил жену, руки на нее никогда не поднял. Просто унижал, втаптывал в грязь, пользуясь ее зависимостью, моральной и материальной. Ежедневно. Ежечасно.

Талантливая актриса — Янка унаследовала свои способности именно от нее, — мама так и не доучилась. Вышла замуж на третьем курсе, поддалась уговорам мужа и бросила театральный. Потом одни роды, другие, и мама, опять же по настоянию отца, осела дома.

— Предназначение жены — заниматься хозяйством, мужем, детьми, — любил повторять господин Ветров.

Со временем его бизнес раскрутился, он нанял домработницу, няню, но маме выйти на работу не позволил. Она так и осталась домохозяйкой. Иногда мне кажется, отец сделал это специально, чтобы был повод упрекать жену. Во всем. В безрукости, нерадивости, неухоженности, лени, глупости.

Упреки несправедливые, незаслуженные, но мама их молча глотала. Смиренно все принимала, лишь сильнее сутулилась, худела, дурнела. Она боялась мужа.

Яна тоже страшилась отца, а я… Поначалу пыталась бунтовать, спорила, доказывала, дерзила, вставала между родителями. Но за мое поведение опять-таки доставалось маме.

«Сидит дома, ничего не делает, даже дочерей не способна нормально воспитать» — так это называлось.

Мама плакала, просила меня смириться, и я на время притихла. Ради нее. Училась как заведенная, мечтала получить профессию и забрать к себе маму с Яной. Наивные надежды.

Когда мне исполнилось семнадцать, а сестре пятнадцать, отец надумал развестись.

Домохозяйка и бизнесмен. Несложно догадаться, что у мамы не было ни единого шанса на справедливый раздел имущества. Ей досталась маленькая квартирка в спальном районе и… мы. Нет, отец предлагал нам жить с ним, поставив условием полный разрыв с матерью, но я категорически отказалась, и Яна тоже. Он, наверное, мог забрать нас по суду, но не стал этого делать. Решил наказать. Выделил бывшей жене мизерные алименты и принялся ждать, когда мы с сестрой приползем назад.

Вскоре мама серьезно заболела. Один больничный сменялся другим, и, хотя мы с сестрой тоже старались подрабатывать, денег все равно катастрофически не хватало. Большая часть уходила на лекарства.

Помню, как я, смирив гордыню, пришла к отцу с просьбой дать хоть что-нибудь. Для Яны.

Отец усмехнулся, открыл холодильник и сунул мне в руки сковороду, полную мяса.

— На.

Большей издевки трудно было представить. Хотелось бросить еду ему в лицо, но дома ждали мама, Яна, и я не могла себе позволить такой широкий жест. Стиснула зубы, взяла «подарок» и ушла. Денег на дорогу не хватало, и я так и шла почти через весь город, сжимая длинную ручку сковороды в руках.

Естественно, после школы о дальнейшей учебе не велось и речи. Я сразу же начала работать, взяла кредит на лечение, но это не помогло. Через полгода мамы не стало. Именно тогда, стоя у ее могилы, я пообещала себе, что никогда не позволю мужчине распоряжаться моей жизнью и диктовать мне условия.

Отец снова предложил нам вернуться, а когда мы отказались, оформил необходимые документы и просто забыл о нас.

Не знаю, как все обернулось бы дальше, если бы не его гибель. Яхта, на которой он проводил время с очередной любовницей, попала в шторм. Тела нашли только через неделю. Других родственников у господина Ветрова не было, и мы с Янкой в одночасье из нищенок превратились в богатых наследниц. Продали бизнес партнеру отца, поставили родителям памятники — смерть подвела черту и закрыла все счеты — и продолжили жить…

— Ник, Ника-а-а. — Лис легонько потряс меня за плечо. — Но ведь встречаются и у нас нормальные мужики. Добрые, заботливые. И вообще, разве ба… женщинам так уж плохо? Им не нужно думать, где жить, как заработать. За ними ухаживают. Заботятся.

— Может, это и хорошо. Для кого-то. Но женщина в любом случае должна иметь право выбирать, чего она хочет: быть безмолвной тенью за спиной мужчины или стоять бок о бок с ним. Понимаешь? Нет? Ладно… Давай лучше побеседуем о чем-нибудь другом, более веселом. А то я совсем расхандрюсь.

Этой темы мы больше не касались. До вечера проболтали, строя планы на дальнейшую жизнь, потом Лис ушел к себе, а я легла спать.

Ворон так и не появился.

А ночью мне опять приснился инквизитор.

На этот раз мы с ним оказались не на складе, а в храме. Я стояла за аркой невинности, а светлейший с самым суровым выражением лица шел прямо ко мне, никуда не сворачивая. Будто знал, где я скрываюсь. И когда нас разделяло не более десяти шагов, я проснулась.

Бешено колотилось сердце, ныло плечо, а за стенкой раздавались тихие голоса. Кажется, Лис уговаривал кого-то успокоиться, отоспаться и прийти утром.

— Пошел прочь, — взревел второй спорщик, и я узнала Ворона.

Вслед за этим раздался грохот, дверь резко распахнулась, и в комнату ввалился мастер.

Мне хватило нескольких секунд, чтобы понять: он раздражен и абсолютно пьян.