Жена на уик-энд

Все ее тело закаменело, как будто ей дали пощечину.

– Вон! – рявкнула она. – Убирайтесь сейчас же, и чтобы ноги вашей здесь не было!

Лицо ее исказилось, она бросилась ничком на диван и зарыдала.

Я допил свой стакан и направился к двери. Когда я проходил мимо дивана, она приподняла голову. Ее заплаканные глаза с ненавистью посмотрели на меня.

– Убирайтесь, и чтобы я больше никогда вас не видела! – задыхаясь, кричала она. – И можете забрать эту заколку для галстука, которая так и выдает ваш вульгарный вкус.

– Какую заколку для галстука?

– Вы потеряли ее, когда в последний раз приходили сюда, – ответила она глухо. – Она завалилась за подушки дивана. Я положила ее в ящик бюро в холле. Если вы не воспользуетесь ею, чтобы проткнуть себе горло, то надеюсь, что гроза поможет вам вместе с машиной нырнуть в какую-нибудь канаву поглубже!

Получив такое замечательное напутствие, я тем не менее задержался в холле и открыл указанный ящик. Заколка для галстука лежала на чистом конверте. Я взял ее и внимательно осмотрел. Удивительно безвкусная вещь; у нее было родство с Родни Мартином, этой маленькой сволочью. Огромный изумруд, стопроцентная липа; крученая серебряная нить врезана в камень. На первый взгляд этот рисунок должен был имитировать скарабея. Приглядевшись, я понял, что это монограмма: переплетенные два «П». Некоторое время я рассматривал этот шедевр, потом сунул в карман и отправился сражаться с бурей.

Глава 7

Мне понадобилось добрых двадцать минут, чтобы проехать первые два километра. «Дворники» были бессильны бороться с потоками воды; вести машину в таких условиях было так же легко, как пересекать туннель Линкольна с завязанными глазами. Я включил радио и выслушал три народные песни и десяток рекламных объявлений, прежде чем передали метеорологическую сводку. Радостный голос сообщил, что тайфун удаляется к Атлантическому океану; значит, мне нечего было беспокоиться. Начали перечислять разрушения от циклона в северной точке Лонг-Айленда, но убытки оказались незначительными. Скорость ветра уменьшалась, и можно было ожидать, что меньше чем через час дождь прекратится.

В Манхэттен я попал уже под вечер. Потоки воды сменились обыкновенным дождем. Как всегда в Нью-Йорке, шоферы такси при первых каплях дождя воспользовались своими машинами, чтобы вернуться домой, и четыре квартала, отделяющие гараж от дома, мне пришлось пройти пешком, в результате чего я пришел такой мокрый, что меня можно было выжимать.

– Ну-ну! – воскликнул мурлычущий голос. – Клянусь, это Нептун собственной персоной. Он надоел морю, и оно выкинуло его на камни! Не согласится ли бог Океана освободиться от краба, повисшего у него на носу? Он не гармонирует с его взъерошенными волосами!

– Очаровательная маленькая хитрюга! Я думал, что ты ушла за своей одеждой.

– Сходила за ней утром, до дождя, – по-прежнему весело ответила Нина.

– Что же ты ее не надела? – буркнул я.

– Зачем? – презрительно фыркнула она. – С ума сойти, какой ты непрактичный, Дэнни! Подумай! Глупо мять свежевыглаженное платье, когда сидишь одна!

Она откинулась на спинку дивана, зевнула и сладострастно потянулась. Лифчик был без бретелек, но сидел туго, и угрозы сползти у него не было. Перед маленькими белыми трусиками такая проблема тоже не стояла: из них выпирали полные ягодицы.

– Я пойду переоденусь. Приготовь пока стаканчик.

– Есть! – Она перестала потягиваться и уронила руки. – Хорошо ли ты провел день?

Я ответил ей злым взглядом и пошел в ванную. После теплого душа я оделся и заботливо пристроил под мышкой кобуру. Быстрый взгляд на мой 38-й убедил меня, что он в полном порядке, и я накинул на себя пиджак. Потом достал отвратительную заколку для галстука, положил ее в карман и вернулся в гостиную.

Стаканы стояли на низком столике. Нагая Нина украшала диван. Ни один холостяк не мог бы устоять перед такой женщиной. А я реально мог воплотить в жизнь свою мечту о близости с пышной блондинкой под аккомпанемент дождя. Но неизвестно почему во мне вдруг проснулось чувство долга. Если я буду целыми днями развлекаться с пленительными блондинками, то не смогу выполнять свою работу и растеряю всех клиентов. Я высохну, как штопальная игла, приобрету жуткий вид, и в результате ни одна из пленительных блондинок на меня не посмотрит. Порочный круг – это хитро придуманная штука, из которой выбраться практически невозможно.

– Дэнни, милый! – Нина освободила несколько квадратных сантиметров дивана в непосредственной близости от своего правого бедра. – Садись и отдохни. У тебя замученный вид.

Я послушался, и она мило улыбнулась. Нина наклонилась, прижалась правой грудью к моей руке, схватила стаканы и сунула один мне в руку.

– Ах! – Она откинулась на подушки и сладострастно улыбнулась. – Как хорошо! Ты не представляешь, что было, когда Петер возвращался домой! Сплошные представления! В моей квартире на Виллидж за один вечер бывало больше драм, чем за всю неделю на Бродвее!

Я достал из кармана заколку для галстука и протянул ей.

– Это тебе знакомо?