Жена Монаха

Вадим Мефодьич постиг - д л я ч е г о не давать святыню псам, зачем не дразнить гусей... Какое это небо с овчинку...

Не успев, жалко, аттестоваться, но зато залучив в один из Дней медика медальку "За...", он после развода поехал домой: на родиму радиоактивную сторонушку.

"Воротился, - как выразил это другой любимый его гений, - к родной матери от ненужной жены..."

* * *

Городок - родина Плохия - был собою невелик: душ где-то тысяч под сто. В ориентированной на оборонку Я-й области, обслуживаемой их отделение (гнойным), было подобных с дюжину.

Под вывеской радиозавода, который частью в самом деле существовал на поверхности, в засекреченных цехах - в цехах подземных - изготовлялась некая важнейшая часть нейтронной бомбы.

Озера, горы и золотостволые сосновые леса вокруг были заражены на десятки лет так, что легче было, по совету Чапаева, "наплевать и забыть", нежели выслушивать любые в любую сторону доводы и предположения...

Где капля блага, там на страже

Уж просвещенье иль тиран...

Зато у скученной на манер Академгородка и технической преимущественно интеллигенции шла здесь какая-то культурная жизнь. "Вольфганг Амадей Моцарт. Шесть ноктюрнов для двух сопрано и баса". С остроумным ТЭМом1, встречами с "интересными людьми" (Плохий видел Тарковского, Высоцкого и Олега Даля) и с тою уютно обустроенной библиотекой, где в школьные годы спасал он свою душу от идеологической интоксикации.

Школьные друзья, три-четыре персоны, были тоже те самые, подзабытые умом, но узнаваемые чревесами, но только при гаражах, машинах, дачных участках

(у кого - что, пока) и готовности обсуждать газетно-телевизионное "остренькое".

Плохий сидел в чьем-нибудь гараже, пил чужую водку, слушал разнообразный с похвальбой треп, анекдотцы, сетованья на нехватку правды, служебно-домашние утеснения, и мрак в его душе густел до овеществленно-дегтярного состояния, до желанья небытия.

Если без дисконтактных бахил или ямщицкого ведра со льдом отогревать стеклянное отморожение по-обычному, обыкновенным содержанием пострадавшего в комнате, то промерзшие, не пропускающие кровь артерии в глубине отогреваются последними, и ожившие, требующие кислорода ткани снаружи задыхаются без кислорода до смерти.

От разлученья с дочерью замерзли, похоже, питавшие душу Плохия тонкие какие-то корешочки, и он сызнова, как когда-то в юности, как под зимним льдом рыба в придухе, стал задыхаться и пропадать.

Спасла матушка.

После болезни и кончины отца во втором - советском после немецкого плену, она, комсомолка тридцатых, из-за отсутствия газет у сдавшей им комнату старушки прилучилась читать Евангелие, а позже и ходить за семь верст в церковку одной из ближних полубашкирских деревень.

Матушка и отправила Плохия в монастырь.

- Съезди, сына, - вздохнув и перекрестившись, сказала ему, - оно авось-как и полегшает...

Возвратился "сына" невеселый, задумавшись пуще прежнего, но и в решимости претерпеть.

Без особых притык его приняли ординатором в плановое отделение местной городской больницы.

Открытия в медицине более Плохия не интересовали, охотников на холецистэктомии и резекции было довольно без него, ну а грыжи, варикозы и всякие прочие энуклеации делать он умел.

Зато снова, как в юности, мог читать, мог обдумывать все-таки интересную для него загадку человеческого существования.

Еще у себя в гнойном, наблюдая за плохо выздоравливающими, они со старым его завом пришли к выводу: хочешь сделать иммунную систему сильной ("Чтоб зажило...") - верни организму чистоту: выведи шлаки, токсины, радикалы... Дай больному поголодать, дай морозник кавказский...

Здесь же, у мало знакомых доселе авторов, речь велась о возвращеньи чистоты душе человека.

Человек уподоблялся дереву, чьи корни к насущным питающим благам были налицо, а требующие солнечного света листики прозревались на веру.

Тело жило душой, душа духом, а дух...

"Мы были во власти лукавого, проданные под грех и сластолюбием купившие себе повреждение..."1

Душа просыпалась в дух, в свою настоящую и вторую, духовную жизнь, как проклевывается и прорастает зернышко у яблока, предназначенного стать деревом.

"Много званых, - читал он, - да мало избранных..."

Жизнь тела, животная, с питанием и размножением, воспроизводимая еще и еще, это лишь необходимое условие для прорастания... этап..."

"Не хлебом единым... но всяким словом, исходящим из уст Божиих!"

Лечить, ис-целять, возвращать целость имеет долгие резоны (смысл) лишь при развороте от хлебов к слову, исходящему из...

Дух Истины стяжается в душевную чистоту.

.......................................................................

На дворе, за окном библиотеки шла постперестроечная конверсия. Выморочная, больная и едва не истребленная страшным режимом любовь божия покидала поле борьбы для переразметки его в цивилизованное правовое пространство.

Школьные Плохиевы товарищи оставили свои закрытые КБ и без былых патриотических экивоков и "государственных" обиняков напрямую начали "делать деньги". Это чтобы "если уж не они, то дети их..." И проч. и проч.

И умерла мать.