Жена башмачника

10 декабря 1917 года

Камбре, Франция

Дорогой Эдуардо!

Надеюсь, это письмо дойдет до тебя, ведь оно единственное, которое я написал с фронта. Ты лучше всех знаешь, как мне трудно описывать мир словами, но я попытаюсь. С самого начала службы дни тянулись в полной неопределенности, так что я не мог их описать. Мы отплыли в Англию 1 июля, на корабле ВВС США «Олимпик». На борту нас было около двух тысяч, хотя точно никто не считал. Я оказался в полку генерала Финна Тейлора по прозвищу Десант. Его дочь, Нэнси Финн Уэбстер, обеспечила каждого новобранца парой носков. Мы получили их, ступив на корабль. Я тут же вспомнил сестру Доминику, которая часами стучала спицами, чтобы связать нам носки и свитера.

Целыми днями нас муштровали на палубе. Приплыв в Англию, мы тут же на пароме отправились во Францию. Высадившись на побережье, прошагали десятки миль, то и дело разбивая лагерь и роя окопы, а когда не рыли, то прыгали в те, что вырыли другие солдаты до нас. Нельзя не задаться вопросом: что стало с этими людьми?

Мне посчастливилось завести хороших друзей. Хуан Торрес вырос в Коста-Рике, но живет в Нью-Йорке, на Сто шестнадцатой улице. Ему тридцать два, у него жена и шестеро детей, и он предан Матери Божьей Гваделупской. Когда я сказал ему, что мой брат – священник, он упал на одно колено и поцеловал мне руку. Так что, пожалуйста, помяни его в своих молитвах.

Не могу поверить в то, что наблюдаю здесь. Мы столько же времени хороним мертвых, сколько воюем с врагом. Прибыв на поле сражения, мы не видим земли – вся она покрыта трупами. Мудрые солдаты ожесточаются сердцем, но я этому не научился. И не думаю, что смогу, брат.

Земля истерзана, леса обгорели, а реки так переполнены пеплом с полей сражений, что вода загустела и еле-еле течет. Иногда мы натыкаемся на голубое озерцо или нетронутый уголок леса, и тогда я вижу, что Франция когда-то была прекрасна. Но теперь, увы, нет.

Нам сказали, что наш полк накрыло горчичным газом. Я дремал в окопе, сидя на собственной каске (лучше, чем в грязи!), и думал, что мы снова в монастыре, а сестра Тереза приготовила хлеб с айоли[68]. Но запах чеснока оказался ядом. Командир сказал нам, что нас задело только краешком, но солдаты думают по-другому. Я еще на себе ничего не ощутил, и это хорошо. Я курю не слишком много, поэтому еще могу чувствовать свои легкие.

Надеюсь увидеться с тобой в Риме весной, когда ты будешь произносить последние обеты. Думаю о тебе каждый день и шлю тебе свою любовь.

Чиро