Жажда

– Ты это серьезно? – Я беру у него печенье, потому что понимаю – если не взять, он так и будет сидеть с протянутой рукой. Но я все равно собираюсь выразить ему свое неудовольствие. Потому что мне хватает ума, чтобы понимать: если сейчас я спущу ему диктат по мелочам, потом он постарается подмять меня под себя во всем. – Знаешь, я сама могу понять, хочется мне есть или нет.

Он пожимает плечами:

– Не может же девушка ходить голодной.

– Девушка сама может решить, ходить ей голодной или нет. Особенно когда парень, сидящий рядом с ней, тоже ничего не ел.

– Молодец, Грейс! – говорит Мекай. – Не давай ему вытирать о себя ноги.

Джексон бросает на него взгляд, от которого меня мороз продирает по коже, но Мекай просто картинно закатывает глаза. Правда, при этом я замечаю, что он также закрывает рот – наверное, впервые после того, как сел рядом. Но я его не виню – думаю, если бы Джексон посмотрел так на меня, я бы бросилась наутек.

– В какой из классов ты сейчас идешь? – спрашивает Джексон, когда мы идем к выходу через вдруг переполнившийся народом кафетерий. Это оказывается легче, чем я подумала, увидев, как все разом спешат к дверям, потому что перед Джексоном ученики не просто расступаются – они прямо-таки шарахаются с нашего пути.

Я опять нашариваю в кармане расписание, но, прежде чем успеваю достать его, Мекай отвечает:

– А246, – и исчезает в толпе.

– По-видимому, А246, – не без иронии повторяю я.

– По-видимому. – Джексон проходит вперед и открывает передо мной дверь. Пока он держит ее, через нее не проходит ни один человек – все они терпеливо ждут, когда из кафетерия выйду я, и у меня возникает чувство, что дело тут в чем-то большем, чем популярность Джексона или внушаемый им страх.

Должно быть, именно так чувствуют себя члены королевских семей.

Это кажется странным, но, когда я выхожу из дверей и иду по коридору, ко мне и Джексону никто не подходит ближе чем футов на пять. И это совершенно ненормально – ни здесь, на Аляске, в элитарной школе-пансионе, ни в переполненной государственной школе в Сан-Диего.

И то же самое происходило позавчера перед игрой в снежки. Хотя и тогда в вестибюле было полно народу, никто даже случайно не задел ни Джексона, ни нас с Мэйси, пока он стоял рядом.

– Ну, и чем же ты все это заслужил? – спрашиваю я, когда мы идем к лестнице.

– Заслужил что?

Он шутит? Но недоумение в его взгляде говорит, что нет.

– Брось, Джексон. Неужели ты не видишь, что происходит?

Он удивленно оглядывается по сторонам.

– А что происходит?

Поскольку я все еще никак не могу решить, играет ли он со мной или же и вправду настолько непонятлив, я просто качаю головой и говорю:

– Ладно, проехали. – И пру как танк, делая вид, будто не замечаю, как все пялятся на меня и бросаются в стороны.

Так что можно забыть о моем плане стать тут своей, который я задумала в Сан-Диего. Провал, полный провал.

Глава 28 «Быть или не быть» – это вопрос, а не фраза для съема

Джексон доводит меня до самой двери класса – думаю, мы доходим до нее в рекордно короткое время, поскольку внутри еще никого нет, даже учительницы.

– А ты уверен, что это тот класс? – спрашиваю я, когда мы заходим внутрь.

– Да.

– Откуда ты знаешь? – Я смотрю на классные часы. Урок должен начаться через три минуты, но в классе еще никого нет. – Возможно, нам надо проверить…

– Они ждут, чтобы я либо сел, либо ушел, Грейс. После этого они войдут.

– Либо сел, либо… – Я ошеломленно уставляюсь на него. – Значит, там, в коридоре, ты все-таки пудрил мне мозги? Ты замечаешь, как к тебе относятся другие люди?

– Я же не слепой. А это трудно не заметить.

– Это же безумие!

Он кивает:

– Так оно и есть.

– Только это ты и можешь сказать? Если тебе известно, как все это дико, то почему же ты этого не прекратишь?

– Каким образом? – На его лице появляется та гадкая ухмылка, которую я приметила у него в мой первый день в этой школе, та самая, из-за которой хотелось двинуть его кулаком. Или поцеловать. От этой мысли меня охватывает трепет, и я осторожно делаю шаг назад.

Ему это не нравится – о его неудовольствии говорят сузившиеся глаза. А также то, что он делает два шага в мою сторону и продолжает:

– Так все-таки как же мне это прекратить? Встать на собрании и заверить всех, что, даже если они подойдут слишком близко, я их не съем? Почему-то мне кажется, что они мне не поверят.

– Лично я думаю, что их больше беспокоит не то, что ты их съешь, а перспектива угодить в здешнюю школьную тюрьму…

Он опять ухмыляется:

– Узнай ты правильный ответ, удивилась бы.

– Тогда ты должен их успокоить. Покажи им, что ты настроен дружелюбно и безобиден.

Я начинаю чувствовать себя дурой сразу, еще до того, как он в очередной раз поднимает левую бровь.

– Ты и правда так полагаешь? Что я безобиден?