Жажда

– Дело в том, что они все еще живы, Грейс.

– А, ну да. – Как же я не подумала об этом сразу? – Ведь вампиры не умирают.

– Да нет, они умирают тоже, просто намного медленнее всех остальных, поскольку их клетки работают не так, как наши.

– И Джексон один из этих древних вампиров? – Мне становится здорово не по себе. Что странно – я легко приняла новость о том, что Джексон вампир, так почему же меня так пугает мысль о том, что ему, возможно, тысячи лет?

– Джексон родился в самой древней из вампирских семей, но ему не четыре тысячи лет, если ты об этом.

Слава богу.

– Значит, вампиры рождаются только в этих семьях? А у других людей они рождаться не могут?

– Это генетическая мутация, так что они могут родиться у кого угодно. Обычно этого не происходит, как правило, они рождаются только в шести старинных родах, но бывает, на свет появляются и другие прирожденные вампиры. Именно про них люди и читают в книгах, потому что эти вампиры ничего не знают о том, кто они, и…

– И потому они выходят из-под контроля и убивают людей направо и налево?

– Выражаться так я бы не стал, – с досадой говорит дядя Финн. – Но да, в основном именно они и создают новых вампиров, потому что просто не умеют иначе. Или потому, что им одиноко и хочется завести семью. Есть для этого и несколько других причин. Но в древних семьях дело обстоит иначе.

– В каком смысле? Они не убивают людей? – Надо признать, что эта мысль приносит мне неимоверное облегчение.

Во всяком случае, до того момента, когда мой дядя смеется и говорит:

– Давай не будем поддаваться эмоциям.

– Ну, что ж. Значит, Джексон…

– Я не имею привычки говорить с учениками о делах других учеников, Грейс. Мы и так уже отклонились от той темы, которую я собирался с тобой обсудить.

Это верно, но я многое узнала, а потому совсем не против. Хотя смех, с которым он сказал: «Давай не будем поддаваться эмоциям», внушил мне немалую тревогу.

– Я не хочу возвращаться в Сан-Диего, дядя Финн.

Сейчас я впервые сказала это вслух. Впервые подумала об этом и поверила, что это именно так. Но едва я произношу эти слова, как сознаю – это правда. Да, я скучаю по теплу, по пляжу и по той жизни, которая была у меня, когда были живы мои родители, но возвращаться я не хочу. Моих родителей больше нет, а все остальное в Сан-Диего привлекает меня куда меньше, чем Джексон.

– Грейс, я рад, что тебе нравится Кэтмир, правда рад. Но я отнюдь не уверен, что могу обеспечить здесь твою безопасность. Я думал, что сумею защитить тебя, но сейчас уже вполне очевидно, что обычному человеку опасно оставаться в школе для тех, кто наделен сверхъестественными способностями.

И это еще слабо сказано, думаю я. Но все же…

– Разве я не сама должна решать, остаться в школе или уехать?

– Да, решение за тобой. Но ты не должна принимать его из-за того, что тебе нравится какой-то парень.

– Это не из-за Джексона. Вернее, не только из-за него. – Это тоже правда. – Я принимаю это решение из-за Мэйси, из-за тебя и даже из-за Флинта. Да, я скучаю по Сан-Диего и моей тамошней жизни, но этой жизни больше нет. Мои родители погибли, и если я снова окажусь там, если вернусь в мою прежнюю школу, вернусь к моей тамошней жизни, но без них, это будет каждый день напоминать мне о том, что я потеряла. Думаю, я не смогу оправиться от этой потери, дядя Финн, если по дороге в школу буду каждый день проезжать мимо моего прежнего дома, если буду бывать там, где бывала с моими родителями… – Мой голос срывается, и я отвожу взгляд, смущенная тем, что на глаза мне наворачиваются слезы. И тем, какой слабой я становлюсь всякий раз, когда вспоминаю моих отца и мать.

– Хорошо. – Он берет мои руки в свои. – Хорошо, Грейс. Если ты так считаешь, то оставайся. Мы с Мэйси всегда будем тебе рады. Но надо что-то сделать, чтобы опасные ситуации больше не повторялись, потому что я не могу допустить, чтобы с тобой что-то стряслось, притом в школе, которой я руковожу. В тот день, когда ты родилась, я пообещал твоему отцу, что позабочусь о тебе, если с ним что-то случится, и я не нарушу это обещание.

– Вот и хорошо, потому что, честно говоря, эти опасные ситуации не нравятся и мне.

Он смеется:

– Кто бы сомневался. Ну, так что…

На столе гудит интерком:

– Директор Фостер, на третью линию поступил ваш девятичасовой звонок.

– Спасибо, Глэдис. – Он смотрит на меня: – К сожалению, мне нужно ответить. Возвращайся в свою комнату и отдыхай. Я подумаю, что мы можем предпринять, чтобы обеспечить твою безопасность, и в обед зайду, чтобы поговорить об этом с тобой и Мэйси. Хорошо?

– Отлично. – Я подбираю с пола рюкзак и иду к двери. Но, открыв ее, оборачиваюсь к своему дяде: – Спасибо.

– Пока рано меня благодарить – ведь у меня еще нет никаких идей.

– Спасибо за то, что ты приехал ко мне в Сан-Диего. За то, что приютил меня. За то, что…

– За то, что теперь мы с Мэйси твоя семья? – Он качает головой: – За это тебе не надо благодарить меня, Грейс. Я же тебя люблю. И Мэйси тоже. Ты можешь оставаться с нами столько, сколько захочешь. Хорошо?

Я глотаю образовавшийся в моем горле ком.