Жажда

– Мы всё равно её обнаружили бы, – махнул рукой Вебер.

– Односторонние линии проще замаскировать, – продолжил своё Корнюшин. – И включаться они могут не всегда.

– Гм…

– И если Камень скрыт не только землёй, но и магией, то вероятность его обнаружения именно «Вызовом Извне» весьма высока.

На этот раз чуд не издал ни звука, но явно задумался, прищурившись на продолжающего спать кота. Секунд двадцать он не спускал с вальяжного зверя глаз, а затем медленно произнёс:

– Согласен: мы не в том положении, чтобы брезговать тем или иным заклятием.

– Совершенно верно. – Корнюшин кивнул в ответ, поднялся, вышел в соседнюю комнату, возможно, она служила ему кабинетом, через секунду вернулся и протянул чуду бумажный лист, покрытый рукописным текстом. – Мой почерк, надеюсь, разберёте?

– Ну, до этого ведь разбирал, – ухмыльнулся Виктор, выкладывая на стол пару банкнот.

И поднялся.

– Время не ждёт.

Получив заклятие, а вместе с ним – направление для дальнейших действий, молодой чуд явно заторопился. Однако «экстрасенс» сделал вид, что не понял причину этой поспешности:

– К шасу собираетесь?

– К Магару? А зачем? – удивился Вебер.

– Так ведь «Вызов» требует дополнительных материалов, – напомнил колдун. – Они у вас есть? Краска на крови самоубийцы, проклятый жемчуг…

– Чёрт… – Чуд скривился. – А ведь ещё «батарейки» с магической энергией понадобятся… Штуки четыре, не меньше.

– Вот видите.

– Спасибо, что напомнил.

– И «монету крови» не забудьте, – легко бросил Корнюшин. – Может, пригодится.

На этих словах чёрный кот – как будто понял, о чём речь! – поднял голову и удивлённо уставился на собеседников.

– «Монета крови»? – Карие глаза Вебера стали холодными. – Зачем?

Этот артефакт использовался при жертвоприношениях, только при жертвоприношениях, и именно поэтому молодой чуд насторожился.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, Виктор, – ответил Корнюшин, пристально глядя на собеседника, – что, поскольку простая кровь, пролитая на Круг Символов, до сих пор не дала никакого эффекта, надо вам одного из маньяков… убить.

На несколько мгновений в гостиной воцарилась гнетущая тишина. Сколько она продержалась, трудно сказать – возможно, прошёл всего миг, а возможно, и целая вечность, но закончилась она тихим, но очень жёстким вопросом Вебера:

– Ты идиот?

– Вы…

– Я тебя спрашиваю! Ты что мне предлагаешь, а? Ты знаешь, что со мной сделают, если Великие Дома узнают о жертвоприношении?

– А вы знаете, что в старину подобные ритуалы без них не обходились, – не обидевшись, ответил колдун. – Вам нужен Чёрный Камень?

Снова тишина.

– Нужен?

– Не обходились, – помолчав, согласился чуд.

Он выглядел растерянным. Потому что – и в этом молодой рыцарь никак не мог признаться челу – до сих пор ему убивать не приходилось.

– Вижу, вы сомневаетесь, – заметил Корнюшин. – И потому хочу сказать, что моё предложение – лишь предложение. Вы сами решили искать Чёрный Камень, а я лишь высказываю мысли, касающиеся этого поиска.

– Плохие мысли.

– Какие есть…

– До свидания.

Виктор сухо кивнул челу и быстро покинул квартиру, не одеваясь, а лишь прихватив с вешалки куртку.

Кот и колдун проводили его молчаливыми взглядами.

Виктор и сам уже задумывался о необходимости жертвоприношения, но гнал эти мысли, в надежде отыскать Чёрный Камень другим способом. И пусть запертые в землянке убийцы действительно заслуживали смерти, становиться их палачом Вебер не желал. Но во время разговора понял, что Корнюшин прав: крови, которую он просто «проливал», наполняя символы, не хватало для ритуала.

Нужна жертва.

Настоящая жертва.

Самая настоящая…

* * *

Сегодня Емельянову, мягко говоря, не везло, и всё ложилось одно к одному: смерть арестованного, разбор полётов в управлении, путешествие на другой конец города к напарнику, который зачем-то выключил телефон… А теперь ещё и выезжавшая из двора Гамбулова машина облила его водой из лужи чуть ли не с ног до головы и умчалась, не остановившись и даже не притормозив, чтобы извиниться, перед орущим полицейским.

Чертыхаясь, Василий позвонил в домофон.

– Десятая, – хрипло ответил динамик через пару секунд.

«Слава богу, дома!» – обрадовался Емельянов и спешно прошептал:

– Игорёк, это я, Вася. Открывай.

– Открываю…

Когда Емельянов поднялся на третий, Гамбулов уже ждал его в дверях. Он был в шортах и майке, с мокрыми волосами и красными глазами – видимо, только из душа.

– Ты куда пропал?! – без прелюдий накинулся на друга Емельянов.

– Да батарейка села, – отмахнулся Игорь, пятясь, дабы Василий мог войти в прихожую.

– А городской телефон?

– С ним ерунда какая-то уже три дня творится: не прозванивается никто. Я хочу на станцию сходить…

– Да подожди ты со станцией! – Емельянов несколько секунд недоумённо смотрел на приятеля, после чего продолжил: – Ты действительно ничего не знаешь?

– Чего?

– Смирнов умер. От разрыва сердца.

– Какой Смирнов? – не понял Гамбулов. – Гришка? Из второй роты?

– Нет, маньяк, которого Семёныч и Литвинов вчера взяли.

– Кто?

– Ты сбрендил? – не выдержал Вася. – Ты ж его ночью в сортир водил. Мужик из одиночки.