Жаркий декабрь

Майор не мешкая, без лишних вопросов выписал справку, что мы являемся мужем и женой, а сержант Кононов проштамповал ценную бумагу печатью полка, после чего мы с Аней тем же путем ринулись назад. Счет шел на минуты, к эшелону успели прицепить первый локомотив и уже подъезжал второй паровоз. Поэтому мы действовали быстро, как в боевой обстановке. Срочно вызвали комбата, взводных и отделенных, разлили по кружкам разбавленный спирт и достали остатки снеди. В последний момент примчался адъютант полка Петров, доставший у начальника ОВС бутылку самого настоящего шампанского. Надо же, оно и в мирное-то время было редкостью. Как объяснил Иванов, являвшийся докой по подобным делам, этого шампанского в прошлом году выпустили только восемь миллионов бутылок, и мало кто его пробовал. Итак, жениху с невестой водку заменили на более благородный напиток, и, провозгласив здравицу молодым, все дружно выпили под крики «Горько!».

Ну вот, все формальности соблюдены, и мы стали законными супругами. Теперь Аня, как образцовая жена, послушается мужа и отправится домой. Правда, фамилию мы ей пока не поменяли, и она временно осталась Жмыховой. Ну да ладно, ей же столько документов в наркомате оформляли, к чему еще лишние хлопоты. К тому же я пока и сам не знаю, кем буду – Соколовым, как меня тут записали, или Андреевым, как в прошлой жизни. Ну, ничего, с фамилией можно и после войны определиться. Вот что гораздо хуже – у нас с Аней не только медового месяца не было, но мы даже и минутки наедине не сумели побыть. Досадно-то как! Супружеские права есть, а их реализация откладывается на неопределенное время.

Протяжный гудок паровоза поставил точку на нашей короткой свадьбе, и Аня выскочила из вагона, печально помахав мне рукой. Поезд дернулся, вдоль него прокатился перезвон, и мы медленно тронулись вперед.

По пути к фронту нам не приходилось подолгу стоять, ожидая свободного перегона. Наоборот, наш эшелон, как и другие, спешившие к передовой, пропускали как можно скорее. Питались мы иногда всухомятку, а иногда в столовых при станциях. По возможности на стоянках старшина доставлял нам термосы с горячей кашей и борщом. С суровым видом он орудовал раздаточной ложкой, отмеряя всем строго одинаковые порции, делил хлеб, если таковой имелся, и отсыпал всем поровну сахару и махорки. Не забывали нас снабжать и дровами для печки. Что только ни шло в ход – доски, промасленная ветошь, обломки шпал, кусочки угля. Но все-таки коменданты станций умудрялись доставать топливо, так что мы сильно не мерзли. Также везде, на всех станциях без исключения, исправно работали титаны, снабжая пассажиров проходящих поездов горячей водой.

Куда мы едем, во всем полку достоверно знал только я, потому что станции выгрузки эшелонов занумеровывались, и даже комполка не ведал, что зашифровано под этой цифрой.

Но чем ближе к фронту, тем медленнее продвигался поезд, и все чаще звучали сигналы воздушной тревоги. К счастью, наш эшелон ни разу не обстреливали, но однажды пришлось задержаться у стрелочного поста, потому что разъезд впереди разбомбили. Состав остановился, и мы было решили, что это надолго, но ремонтная автолетучка уже прибыла на место, и железнодорожники быстро восстановили движение. Вскоре маневровый диспетчер связался по телефону межпостовой связи со станцией. Получив разрешение от поездного диспетчера на отправление, дежурный поста подлил керосина в лампу, освещавшую семафор, и заменил красное стекло на зеленое, открыв проходной сигнал.

Последние километры перед выгрузкой промчали с ветерком. Где-то недалеко еще прятались фашистские окруженцы, которые при случае обстреливали проходящие мимо составы. Командование, занятое наступлением сразу по нескольким направлениям и удержанием немцев в многочисленных котлах, пока не могло выделить силы для зачистки леса от недобитков. Поэтому машинистам поездов приходилось идти на хитрость. Перед опасным участком они разгоняли эшелон, так что он набирал высокую скорость, а уголь прожигался настолько, что горел без дыма. Затем закрывали регулятор пара, и состав быстро проскакивал простреливаемый участок. Не видя столба дыма и пара от локомотива, немцы не могли сориентироваться и прицелиться, так что мы доехали практически без приключений.

* * *

Эсминец «Оффа» несколько часов искал лодку, меняя галсы и прощупывая с помощью гидроакустики пролив. Все корабли охранения уже ушли, а упрямая субмарина так и не попадалась на глаза. Она или ушла незамеченной из района морского боя, или затаилась на дне в каком-нибудь заливчике. В конце концов, Юингу пришлось скрепя сердце прекратить поиски.