Жаркие ночи

Все за столом подождали, пока он выйдет из столовой, и обменялись довольными улыбками. Эйвери потянулась через стол и ударила ладонью о ладонь Глории.

Люк догнал Клаудию на лестнице.

— Клод, подожди.

Она не остановилась.

— Клаудия.

— Со мной все хорошо, Люк. Просто устала.

— Хорошо и чудесно? Да?

Она не собиралась отвечать.

— Ты должна бороться за то, что хочешь.

Клаудия смотрела себе под ноги.

— Это их курорт, Люк.

— И в этом все дело? Или ты боишься? У тебя отличная идея, способная совершенно переделать этот «подарочек», но не хватает духу взяться за это. Ты паникерша.

Она, разозлившись, остановилась, резко повернулась, едва не столкнувшись с ним. Сжала кулаки, сдерживаясь, чтобы не ударить его в грудь и не столкнуть с лестницы.

Или просто вцепиться в его рубашку.

Стоя так близко, она видела каждую крапинку в его карих глазах, каждую ресничку.

Он не мог так просто насмехаться над ней, не тот случай.

— Думаю, только ты сможешь справиться со здешними делами, Люк.

Затем она повернулась и побежала по ступеням вверх, держась как можно дальше от него.

Добежав до комнаты, она поблагодарила свою счастливую звезду за то, что родители решили занять другую. Она и представить себе не могла, что снова будет с ними, тем более сегодня ночью. Слава Богу, сейчас большой выбор люксов!

Она не включила свет, не стала принимать душ, не почистила зубы, даже не надела пижаму. Впервые в жизни сорвала с себя одежду и бросила на пол там, где стояла, подошла к кровати, сдернула покрывало и нырнула в нее.

Блаженно вздохнула, когда плотные хрустящие простыни накрыли ее своей прохладой. Было божественно приятно, хотя она знала: через несколько часов она проснется вся влажная и липкая от тропической жары.

Ей вспомнились резкие слова Люка, сказанные на лестнице, она закрыла глаза, прогоняя воспоминание. Клод жадно вдыхала океанский воздух, легким ветерком шевелящий занавески на балконе. Она не позволит Люку взять над ней верх. Он завтра уедет, и здесь все будет как обычно.

Она ворочалась на своей огромной кровати, чтобы найти удобное положение, сомневаясь, что нагота способствует сну.

Сексу, возможно, но не сну.

Она закрыла глаза, пытаясь не думать ни о чем таком жарком, потном, грязном и о том, когда в последний раз у нее было нечто подобное.

Люк тоже не спал всю ночь, уставившись в потолок, снова и снова перебирая в голове разговор за обедом. Перед глазами стояло разочарованное лицо Клаудии. Он автоматически продолжал отвечать на ее упреки.

Думаю, только ты сможешь справиться со здешними делами, Люк.

Он не мог остаться, хоть плачь. Его карьера на распутье, как несколько лет назад, когда ему здорово навредила жена. Ему просто необходимо заманить этого крупного клиента, способного пополнить счет фирмы на многие миллионы долларов, тогда он снова окажется наверху.

Он почти уже вывернулся.

От него зависят и клиенты, и команда. Он не может их бросить.

Но может ли он бросить Клаудию сейчас?

Снова?

Конечно, у нее тоже есть команда, преданная ей, но ему невыносима мысль, что она застрянет в этом забытом богом месте, где все напоминает День сурка номер 2047. Особенно после сегодняшних волнений, свидетелем которых он был и которые вызывали дурные предчувствия.

Складывалось ощущение, что он подвел ее к вратам рая, открыл их, она заглянула, и он захлопнул двери прямо у нее перед носом.

Клаудия должна дать родителям жить своей жизнью, а не стараться угодить им.

Но хватит ли ей силы и стойкости преодолеть все препятствия. Можно здорово покалечиться, ему ли об этом не знать…

Черт бы все это побрал.

Он перекатился на другой бок и со всей силой ударил подушку. Клаудия так на него надеется. Он не может так просто уехать, ибо дал эту надежду.

Обязан остаться.

Глава 7

После ночи раздумий и принятия решений Люк, услышав шум воды в душе, подумал, что Клаудия уже вся в делах.

Он коротко постучал, вошел. А она еще не вставала.

Комнату освещал одинокий луч солнца, проникший сквозь занавеси, колеблемые океанским бризом, но было достаточно светло, чтобы увидеть, что она все еще в постели. И крепко спит. И — Люк замер на месте — совсем, совсем голая.

Он замер, потрясенный.

О чем ты думаешь, парень? Уходи к дьяволу отсюда.

Но…

Она убьет тебя, когда проснется и увидит, как ты пялишься на нее, будто никогда не видел голых женщин.

Грязный извращенец. Перестань сейчас же!

Но он не мог отвести от нее глаз, больше двадцати лет не думая о ней вот так.

Нужно убираться отсюда к чертовой матери.

И не мог сдвинуться с места.

Соски, окаймленные карамельными ореолами волшебно короновали груди, он сглотнул слюну.

Карамельный удар.