Zero. Обнуление

Он понижает голос, явно подрастеряв самоуверенности.

— Если… Если я вам помогу… А я хочу вам помочь… Мне нужно знать, кто дал вам эти бумаги. Назовите мне имя.

— Бог ты мой!

— А фамилия у бога есть?

— Ага. Но ему не хочется, чтобы люди ее знали. Как-то принижает. Найдите моего мужа, Сай, и я забуду все, что содержится в этих бумагах. Как можете догадаться, это копии. У меня есть оригиналы.

— И вы рассчитываете, будто я поверю вам на слово, что вы это бросите?

— А у вас есть выбор?

С этими словами Сэм бросает стопку бумаг на грязный бетонный пол. Шлеп.

— Ваш муж пропал три года назад, — заявляет Сай. — Двадцати четырех часов недостаточно.

— А вот и неверно. Три года ЦРУ скрывает сведения о местонахождении Уоррена.

— А с какой стати ему сообщать мне это теперь?

— А оно и не станет. Но у вас есть власть, доступ, спецподготовка, как назвал бы это Уоррен, а теперь, надеюсь, и мотивация, чтобы выяснить это. Залезьте в их файлы.

Он улыбается, хоть и с горечью:

— Вы сами не знаете, о чем просите.

— Вообще-то, думаю, что знаю.

1 День 21 час

Центр «Слияние», Вашингтон, округ Колумбия

Сай влетает в свой кабинет мимо команд, лихорадочно пытающихся уцепиться хоть за что-нибудь на скользких склонах Саманты Крю.

Соня стучит в его дверь первой.

— Она не явилась на встречу, — докладывает он, переживая противоборство мыслей.

— Вообще не показалась? Ловко!

— Я прождал двадцать минут в сраном подземном гараже. А сейчас я занят. Ты не против?

Соня не трогается с места, а Сай не смотрит на нее, ставя крест на недавней близости.

— Есть секундочка?

— Что? — По-прежнему не глядя на нее.

— Я кое-что нашла.

Он наконец поднимает взгляд от ноутбука. Соня держит планшет обеими руками. Наверное, надо ее уволить, предъявив это Эрике в качестве доказательства своего раскаяния. А если она вчинит ему иск? Надо сделать пару звонков, уладить это с помощью СНКИ и денежной компенсации…

— Что именно?

— Я знаю, что мы не должны искать Уоррена Крю…

— Продолжай.

— Ну, прежде чем я узнала, что не надо смотреть в этом направлении…

— Да скажи уже.

— Я прогнала каждую базу данных, какая у нас на него есть, залезла в его группы крепкой дружбы, и система выдала совпадение… с индивидуумом, имеющим допуск к сверхсекретным материалам. Похоже, они друзья с Уорреном. Старые друзья.

— С кем-то… здесь?!

Кто же это? Руководитель группы? Кто? В голове мелькают кандидаты: Зак Басс, нарочно давший маху? Лакшми Патель, непроверенная ставленница ФБР? Сама Эрика, в последнее время идущая на тотальную конфронтацию?

— Нет.

— Тогда кто?

— Джастин Амари. Человек Берта Уокера.

Имя… Имя, как девятый вал, вздымается с поверхности бирюзового океана на цифровой стене перед ним.

— Закрой дверь.

Соня с радостью подчиняется. Когда Сай протягивает руку, она ступает вперед, держа свой приписанный к Пустоши планшет, будто жрица — подношение на алтарь.

Сай берет его, оживляет экран. И вот оно — свадебное фото, двое молодоженов, а на краю кадра — окаянный сотрудник Берта Уокера, этот гребаный занудный блохоискатель; только тогда он еще был ухмыляющимся студентом-переростком, слишком долговязым для своего дешевого костюмчика…

Сай переживает момент полнейшей, пронзительной ясности. Все сыплющиеся фигуры «Тетриса» упали в пазы. Он закрывает глаза, набирает полную грудь воздуха и говорит чуть громче шепота:

— Соня, я тебя люблю, — а затем, уже совсем шепотом: — Сукин сын.

Когда он открывает глаза, Соня прямо светится.

— Это хорошо, правда?

— Сукин. Сын.

— Правда? — Она уже улыбается, демонстрируя безупречные зубы под сияющими голубыми глазами.

Теперь до Сая дошло. Он видит всю картину. Там в высочайшем разрешении красуется недостающий фрагмент головоломки, решающий всю загадку. Конец всему, что лишено смысла. И как же это приятно! Как хорошо обставить врага, снова получить преимущество. Что бы ни случилось с этого момента, как бы ни выстроилась последовательность событий в будущем, он знает, что возьмет верх, хоть еще и не вычислил, как использовать эту критическую информацию.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — спрашивает Соня.

Сай поднимается, начинает выхаживать из угла в угол, потом останавливается у стены, переполненной сине-зелеными волнами; его прославленно быстрый мозг уже включил форсаж, делая расчеты у нее на глазах.

Наконец:

— Во-первых, это остается здесь, строго между нами. Ясно, Соня?

Тут проблем нет, с ней их быть не может.

— Вот что я хочу, чтобы ты сделала. Нечто крайне важное. Я хочу, чтобы ты нашла… Установила любые связи, какие удастся, между Джастином Амари и какой-нибудь сомнительной организацией. Лады?

— Сомнительной?

— Любой. Любой марш протеста, в котором он участвовал. Пожертвование радикальной организации. Левого толка, правого толка. Что угодно, хотя бы просто намекающее на его экстремистские настроения. Если он хоть раз загрузил любой материал по «Аль-Каиде», «Гордым парням»[70], Ку-клукс-клану, «Хезболле», курдам — да кому угодно, насрать, — принеси это мне. Сделаешь, Соня?

— Конечно.