Zero

«Рано или поздно она все равно разнюхала бы», — думает Ви. Невозмутимо она намазывает мармеладом булочку и отвечает:

— Лучше я сама, чем кто-нибудь другой. Взгляни на вещи здраво. Я продаю не себя, а свои данные. И что? Очень долго нас водили за нос, а тебя до сих пор! Ты же даром отдаешь каждый год данных на несколько тысяч фунтов в обмен на бесплатные почтовый ящичек и поисковичок! Я им просто так на блюдечке свои данные не подам. Соберу их сама и в таком количестве, что цифровым воришкам не снилось. Поэтому мои данные ценнее, чем те, которыми торгуют на черном рынке.

— У тебя там еще это… — Син указывает на запястье Ви.

— Умные часы. Или умный браслет, или носимый компьютер, и так далее. Чтобы лучше познать себя.

— Эти устройства наверняка стоят кучу денег?

— Они не такие уж дорогие. Это вот стоит примерно восемьдесят фунтов, если покупать в салоне.

— Сколько? И это, по-твоему, недорого?

— Не волнуйся. Я за них ничего не платила. За данные Freemee предоставляет фризы. Это такие бонусы, которыми я могу расплатиться онлайн, если захочу что-нибудь купить. Не только у Freemee, но и много где в сети. — Она откусывает кусок булочки и продолжает рассказывать: — К тому же это не траты, а инвестиции. С их помощью мой пакет данных становится объемнее, точнее и ценнее, — она смеется. — Взрослые, кстати, могут свои фризы перевести в деньги на банковский счет.

— Это… это…

— Просто гениально, да, — замечает Ви.

— И сколько фризов ты обычно получаешь?

«Ох».

— Зависит от объема предоставленных данных. В прошлом месяце я получила около двухсот сорока фризов.

— Сколько это в деньгах?

— Почти сто шестьдесят фунтов, — говорит Ви быстро, чтобы занизить сумму, чего, однако у нее не получается.

— Сто шестьдесят фунтов? — произносит мать с ударением на каждом слоге и с недоверчивым изумлением. — Тогда тебе больше не нужны карманные деньги!

— Какие еще карманные деньги? Те гроши раз в месяц?

Когда она видит взгляд Син, то жалеет о своих словах.

— Прости, некрасиво с моей стороны.

Она знает, как непросто ее матери выкраивать для нее из бюджета эту скромную сумму.

— И как они устанавливают расценки?

— Все написано на сайте. В принципе это сумма, которую я трачу в течение года — на еду, дом, одежду, развлечения, кроме этого, я как молодое совершеннолетнее лицо — серьезный инфлюенсер своих родителей в вопросах покупок, минус разные платежи за обслуживание во Freemee и у скупщиков данных, минус их заработок, другие издержки и так далее. Только посчитай, сколько ты тратишь в месяц на одни лишь продукты. Ты с этими деньгами лакомый кусок для любой сети супермаркетов.

— А ты никогда не задумывалась, что они делают с твоими данными? — спрашивает Син, стараясь оставаться спокойной. — У тебя ведь не осталось частной жизни.

— Частная жизнь! — смеется Ви. — Тебе напомнить о твоих коллегах вчера? О камерах видеонаблюдения по всему Лондону и в других городах страны? О тотальной слежке спецслужб за гражданами? О Google, Facebook и других сборщиках данных? Частная жизнь! — смеется она снова, на этот раз громче. — Мам, я с детства знаю, что камеры висят повсюду. Что записывается любая оплата по банковской или клиентской карте. Что наши смартфоны отслеживают и передают любое действие так же, как и адреса и номера в телефонной книге. Что секретные службы, банки, супермаркеты, а теперь уже и кофеварки составляют наши психологические портреты, — говорит она и пожимает плечами. — Мы просто в этом выросли. Мобильные телефоны и интернет пришли в мир до меня. Ваше поколение сотворило этот мир таким для нас. Не мы для себя. Так что нечего волноваться на этот счет.

— Наше поколение? Я из тех, кто запирал свой дневник на замок.

— И что ты в нем такого особенного писала? — отвечает Ви с ухмылкой. — У тебя не было подружек, чтобы посекретничать?

— Но не во всеуслышание же.

Приплыли, опять мать ее не понимает. Год назад Ви распсиховалась бы. Эктаппы научили ее спокойному общению с динозаврами.

— Если все и так с меня снимают электронный слепок, то лучше уж я сама этим займусь, — говорит она и вздыхает: — Еще древние греки жаловались на молодых греков. Потому что те учились, писали! Ты прямо как они.

Мать неосознанно крошит сэндвич, замечает Ви.

— Ты смогла бы использовать свои данные намного выгоднее, чем я, — искушает она ее. — У тебя ведь намного больше возможностей, чем у меня, со всеми твоими банковскими и клиентскими карточками. Деньги лишними не бывают. А после сегодняшних новостей твои данные наверняка подрастут в цене.

— Каких новостей?

— Только не говори, что ты не видела.

Она достает свой сотовый, открывает новости и сует его Син под нос.

Наверху до сих пор фотография Адама, а под ней красуются снимки Син на месте преступления и в дверной щели.

«Очки — ее» — следует пояснение ниже.