Зерна

Встали в круг, переплели руки. Заиграл инженер. Привычно притопывая, начали движение «по солнцу» и уже начали сходиться, но сбились. Ритм музыки не совпадал с ритмом знакомой пляски. Только Зоя приноровилась и Матвей, но и они натолкнулись на остановившихся.

— Чего? — крикнул Матвей. — Давай, давай!

Пошли, но сбились опять.

— Не расцепляй рук! — приказал Матвей. — Не ломай круга! Сейчас! Инженер! Чуть порезче! Через два на третий остановочку — и по новой!

Инженер подладился, и круг пошел, но не бодро, не весело, потому что танцорам, раньше забывавшим о музыке, теперь приходилось слушать ее, и пляска шла неровно. Но Матвей подбадривал, прикрикивал. Чтобы к аккомпанементу инженера привыкли, он первую фигуру — общий круг, нарочно затянул. И действительно, у многих дело пошло. Уже начала озорно вскрикивать Зоя и успела спеть одну частушку:

Инженерова жена не рабатывала,
Каждый день трудодень выхахатывала.

Матвей, оборвав Зою, перешел ко второй фигуре.

— В два круга!

Девушки разом, нагнувшись под руки ребят, скакнули внутрь общего круга, повернулись лицом к ребятам и замельчили ногами. Инженер сменил музыку. Не ритм, ритм остался прежним, но стал брать другие аккорды, и это опять смутило.

— Ну что такое! — зашумели девушки. — Только разошлись. Матвей! Сядь, Матвей!

— Стой, — сказал Матвей, — стой! Не расходись. Он верно играет, слушайте! — Инженер свел мехи. Матвей заговорил тише: — Что вы, в самом деле, хорошо играет. Что еще! На каждое колено новая мелодия. Не новая, а с подголосками. Так я говорю? — Инженер кивнул. — Вот! Ведь разные колена. С подходочкой, без подходочки, с платочком или еще как. Разные. «Под воротца» — одно дело, «змейка» — другое.

Зоя сказала:

— Матвей, сбиваемся же! Садись для «Кружилихи», а… Андрей для танцев.

— Я вообще могу не играть, — ответил инженер.

— Вы не обижайтесь, — сказала Зоя, — он только для «Кружилихи». Матвей, — поторопила она, — ждем же!

— Дураки вы все, — грустно сказал Матвей. — Я сижу, только инструмент мучаю: ти-на-на, ти-на-на, вся штанина порвана. — Ребята засмеялись. Кто-то добавил: «Ниточкой завязано, никому не сказано». — А тут приходит парень, играет как надо. Радовались бы.

— Нам твоя музыка лучше, — ответили ему.

— Как же! — озлобился Матвей. — То-то и оно, что под музыку пляшете, а музыки не слышите. Становись! Он же под ногу дает. Давай в круг! Нет, давай не сначала, а со «змейки». Становись! Я поведу, на меня глядите.

Никто не становился.

— Эх вы, — сказал Матвей и ушел.

Молчание прервала Зоя.

— Сыграйте, Андрюша, — попросила она инженера. — Повеселиться пришли. Не плакать же! Не падать же ему в ножки.

— Аккордеон надо отдать, — отозвался инженер.

— Это не его аккордеон, это клубный.

— Я не умею «Кружилиху», сами видели.

— А нам и не надо «Кружилиху», — сказала Зоя.

— Я вчера не танцы играл.

— Так и сегодня поиграйте.

Инженер играл весь вечер. Играл танго — парни выходили курить. Играл фокстрот — пары плясали без устали, и в их движениях нет-нет да и прорывалась «Кружилиха», некоторые ее коленца. То девушка взмахивала платочком, то одна пара взбрасывала руки, а другая проскакивала под ними. Инженер разошелся, объявлял названия танцев. Чаще всего дамский вальс.

Зоя перетанцевала со всеми. К концу вечера пригласила на вальс инженера. Тот, уже без пиджака, потный, встал со стула, дурашливо шаркая с пятки на носок, и хотел прокружиться, но сорвал мелодию.

— Нет, или играть, или танцевать, — отшутился он, — третьего не дано.

— Матвей мог, — погрозила Зоя пальцем.

— Скоморошество.

— Чего? — не поняла Зоя.

— Самодеятельность!

— Музыку! — закричали танцующие.

И вальс продолжался. Зоя уселась рядом с инженером, но как вилами ее кольнули — взвизгнула и пропела вчерашнюю частушку на новый лад:

Эх, Андрей, не жалей лаптей!
Пляши, Андрей, пока нет детей!

— Зойка! — оборвали ее. — Не сбивай.

Матвей сидел на бревнах под акациями, курил, слушал танцевальные мелодии. Он невольно шевелил пальцами, как будто играл сам. Это могу, думал он, это тоже могу. Это… смог бы. Он все ждал, когда начнется «Кружилиха», решил, что вернется и встанет в пару с Зоей.

Его опять разозлило, что не стали плясать. Им хватало моей музыки, думал он, значит, если бы я стал играть каждое колено с разными вывертами, то им все равно было бы неладно. А может, постепенно приучил бы. Только теперь к моей музыке не повернешь: хватили инженеровой.

Инженер устал. Матвей понял это по однообразным повторам аккордов и по тому, что в одном месте инженер совсем сбил музыку вальса, и без злорадства подумал, что, не уставая, мог играть до утра.

Музыка смолкла. Матвей отошел за акации и, затаившись в темноте, видел, что инженер идет без аккордеона. Зоиной светлой блузки Матвей не заметил и не мог заметить: на плечи Зое был наброшен пиджак инженера.

Пробежали отставшие. Матвей подошел к порогу церкви. Максимовна выметала пыль. Увидела Матвея:

— Музыку хочешь взять?

— Хочу, — ответил он, найдя причину, чтоб заглянуть внутрь, — на мне записана.