Зеркальное отражение

В тот день Гарри успешно добрался до гриффиндорской спальни до того, как проснулся кто‑то из его соседей. Ему ничего никому не пришлось объяснять, никто так и не узнал, где он провел эту ночь. Поэтому ни Рон, ни Гермиона так и не поняли, с чего вдруг так резко переменилось его настроение и поведение. У Гарри больше не было панических приступов, он стал нормально спать по ночам и смог подтянуть свои оценки. Он перестал сидеть по вечерам в одиночестве, пялясь отсутствующим взглядом в камин, снова начал улыбаться и шутить. В общем, он снова стал тем Гарри, какого знали его друзья. Все, кого это касалось, вздохнули с облегчением. Даже Снейп, который теперь мог язвить по поводу зелий Поттера, не испытывая при этом чувства вины.

Гарри стал спокойнее воспринимать сарказм учителя. Почему‑то теперь слова зельевара уже не ранили его, как в последнее время, и не злили, как раньше. Теперь он относился к этому как к некой традиции, пусть не слишком приятной, но все же традиции.

Он понимал, что между ним и Снейпом все еще огромная пропасть, но она больше не казалась Гарри непреодолимой. Каждый раз выслушивая едкие комментарии учителя, Гарри вспоминал темную кухню, мягкий плед на плечах и горячий шоколад. Он снова и снова воскрешал в своей памяти комнату в подземельях. Его комнату. Комнату, которую Снейп сохранил и которую пообещал оставить и в дальнейшем. Если бы профессор действительно его ненавидел, разве бы сделал он это? Разве удержал бы на краю пропасти в ту ночь? Разве привел бы к себе? Разве позволил бы остаться? Каждый раз от этих мыслей в груди Гарри разливалось тепло: у него была надежда.

Однако с прежним поведением к Гарри вернулась и прежняя вспыльчивость. А с возвращением в квиддичную команду воскресла и его вражда со слизеринцами во главе с Малфоем, поведение которого с каждым днем становилось все невыносимей. Гарри недоумевал, почему Малфой ведет себя так нагло, когда его отец уже арестован и посажен в Азкабан как Пожиратель смерти. На месте слизеринца Гарри сидел бы тише воды, ниже травы. Но нет! Малфой в открытую задирал магглорожденных, на уроках позволял себе высокомерное поведение даже в отношении учителей и со своей шайкой постоянно провоцировал гриффиндорцев вообще и Гарри в частности. Во время своей депрессии последний просто не замечал этого, но стоило ему прийти в себя, как поведение Малфоя снова стало бесить его. Снова и снова схлестываясь с ним в словесных перепалках, Гарри чувствовал, как жгучая волна гнева затопляет его, превращая кровь в жидкий огонь. Чаще всего дело кончалось дуэлями или обычными потасовками и, как следствие, снятием баллов. В последний раз МакГонагалл даже пригрозила Гарри, что если она еще раз увидит или услышит от других учителей, что он проклял Малфоя, она исключит его из команды. Это заставило Гарри держать палочку в кармане, но не охладило его пыл. Теперь каждая новая встреча с Малфоем заканчивалась для него тем, что его бросало в жар, который не проходил, бывало, до самого вечера. Гермиона была очень обеспокоена тем фактом, что температура у Гарри все еще повышается без видимых на то причин (ведь гнев не причина для лихорадки), но тот лишь отмахивался от нее. А зря…

В один солнечный день в самом конце марта Слизерин и Гриффиндор в очередной раз встретились на уроке Трансфигурации. МакГонагалл еще не было, когда ученики рассаживались по местам и доставали свои учебники, пергаменты, перья.

Проходя мимо стола Гермионы, Драко намеренно зацепил ее учебник, который, в свою очередь, задел чернильницу, и все это с грохотом повалилось на пол. Гарри и Рон тут же вскочили, сжимая кулаки, но подруга преградила им путь.

— Вы что, хотите лишить факультет баллов? – грозно поинтересовалась она. – Когда вы повзрослеете? Он же просто провоцирует вас. Успокойтесь, сядьте, — приказала она. Гарри и Рон подчинились, хотя продолжали злобно смотреть на Малфоя, который гаденько усмехался. Гермиона же в это время парой взмахов волшебной палочки вернула чернила в чернильницу, а саму чернильницу и учебник – на стол.

— Ну что ж, теперь видно, кто у них главный и кто всегда сверху, — громко протянул Малфой, обращаясь к своей свите. Слизеринцы с готовностью захихикали. Гарри сильнее сжал кулаки. – Мало того, что они делят одну грязнокровку, так она еще и командует ими.

— Заткнись, Малфой, — прорычал Рон.

— Ха, заставь меня, — нагло предложил слизеринец, лениво обернувшись к нему.

— Рон! – Гермиона схватила друга за руку. – Не надо.

— Да, Рон, — пропищал Малфой, — не надо. Побереги силы, ничтожество, а то опять напортачишь с трансфигурацией и лишишься чего‑нибудь важного… если ты понимаешь, о чем я говорю…

Рон вскочил с места, но на этот раз за плечо его схватил Гарри.

— Стой! – яростно прошептал он, сам кипя от негодования. — Ты же знаешь МакГонагалл – исключит обоих из команды. Гриффиндор и так на третьем месте…

— Да–да, Поттер, наводи порядок в своем зверинце, а то твоя шавка что‑то разбушевалась сегодня, — продолжал издеваться Малфой.