Земной Круг. Море Осколков

Среди трупов поднялась голова министра, рыжие волосы прилипли к черепу от спекшейся крови.

— Что вы наделали? — Она устало и недоверчиво уставилась на Ярви, по ее испачканному лицу текли слезы. — Что вы наделали?

Ярви схватил ее иссохшей рукой за плащ и поднял.

— В точности то, в чем вы меня обвиняли! — прорычал он. — Где же ваш суд? Где присяжные? Кто теперь будет меня судить? — Он треснул эльфийским посохом — эльфийским оружием — ей по лицу, и она упала, съежившись, среди тел.

Один из них каким-то образом встал, пошатываясь и удивленно моргая, словно человек, очнувшийся ото сна. Воренхольд, хотя теперь Скара его едва узнала. Его кольчуга была порвана, как накидка нищего, остатки щита свисали с погнутого обода, пол-лица было исцарапано и окровавлено, одно ухо оторвано, а руки, которая раньше держала копье, не было по локоть.

Он нащупал рог на поясе, поднял его, словно собирался дунуть, но заметил, что мундштук сломан.

— Что случилось? — пробормотал он.

— Твоя смерть. — Горм положил руку ему на плечо и мягко поставил на колени. Потом взмахнул мечом, и голова Воренхольда покатилась прочь.

— Где Иллинг? — пробормотала Скара, ковыляя к трупам. Боги, она с трудом отличала одного от другого. Те, кто так гордо стоял еще совсем недавно, превратились в кучу потрохов. Наверное, ей следовало чувствовать триумф, но она чувствовала лишь ужас.

— Это конец мира, — прошептала она.

Во всяком случае конец того мира, который она знала. Сила перестала быть силой. Определенность покрылась туманом сомнений.

— Осторожно, моя королева, — пробормотал Рэйт, но она его почти не слышала, уж не говоря о том, чтобы обращать на него внимание.

Она увидела тело Светлого Иллинга, зажатое среди других — с широко раскинутыми руками, с подогнутой ногой, в потемневшей от крови кольчуге.

Она подкралась ближе. Увидела гладкую щеку и длинный шрам, что оставил ему Утил.

Еще ближе — зачарованно, испуганно. Она увидела легкую вежливую улыбку на его пухлых губах, даже в смерти.

Она наклонилась над ним. Всё те же бесцветные глаза, преследовавшие ее во снах с той самой ночи в Лесу. С той ночи, когда она поклялась отомстить.

Его щека дернулась?

Она охнула, когда его глаза раскрылись, и пискнула от потрясения, когда его рука схватила ее за кольчугу и потянула вниз. Так, что ее ухо прижалось к его лицу. Так, что она услышала его хриплое дыхание. Но не только дыхание. Еще и слова. И слова могут быть оружием.

Ее рука замерла на рукояти кинжала. Она могла его вытащить. Могла отправить Иллинга через Последнюю Дверь одним движением запястья. Она так часто об этом мечтала. Но потом она подумала о деде. Проявляй столько же великодушия к своим врагам, сколько и к друзьям. Не ради них, ради себя.

Она услышала ворчание Рэйта, почувствовала, как его тень упала на них, и выставила ладонь, чтобы его остановить. Рука Светлого Иллинга соскользнула вниз, и Скара отодвинулась от него, чтобы посмотреть на заляпанное кровью лицо.

Он что-то слабо вдавил в руку Скаре. Кожаный мешочек, в котором она увидела клочки бумаги. Такие же, как Мать Кира вынимала из когтей орлов Праматери Вексен.

Она наклонилась над Светлым Иллингом, ее страх исчез, и ненависть тоже исчезла. Она взяла его за руку, другую руку подсунула ему под голову и осторожно приподняла.

— Скажи мне имя, — прошептала она и повернула ухо к его губам. Достаточно близко, чтобы услышать его последний выдох. Его последнее слово.

Глава 43

Мертвецы

Это было великое событие.

Множество влиятельных гетландцев, которые не пошли на войну, вероятно, разозлились, что король Утил был погребен в Оплоте Байла и что им не выпало шанса внести значительный вклад в событие, которое будет жить в памяти так долго.

Но Лаитлин выдавила сквозь сжатые зубы: «Их гнев для меня — прах». Смерть мужа сделала ее королевой-регентом, принц Друин цеплялся за ее юбки, и ее власть стала больше, чем когда-либо. Колючка Бату, насупившись, стояла за ее плечом, глядя так злобно и мстительно, что лишь самые храбрые осмеливались встретиться с ней взглядом. Стоило Лаитлин лишь сказать, и это тут же исполнялось.

В конце концов, на похоронах Железного Короля не было недостатка в прославленных людях.

Здесь была Скара, королева Тровенланда, до недавнего времени жалкая беженка — а теперь все чествовали ее храбрость, сострадание и более всего ее хитроумие. Ее светловолосый телохранитель молчаливо хмурился за ее стулом.

Здесь был и ее нареченный, Гром-гил-Горм, Ломатель Мечей и Создатель Сирот. Его цепь из наверший выросла еще больше, и его министр Мать Скаер тревожно и задумчиво стояла рядом.

Здесь была печально известная волшебница Скифр, которая в один миг убила больше воинов Верховного Короля, чем король Утил за всю свою кровавую жизнь. Она сидела, плотно запахнув накидку из тряпья, рассматривая знаки в грязи меж своих скрещенных ног.