Земной круг

Итак, Пьетро Бембо и Гомара, как будто сговорившись, хотя один из них находился в Бергамо, а другой в Сарагосе, почти одновременно сообщили в своих книгах о случае в Немецком море и об «индийском» корабле, выкинутом близ Любека в 1152–1158 годах.

Надо заметить, что Бембо знал оба этих события, тогда как Гомара говорил только о любекском происшествии.

В 1554 году Гильом Ронделэ в книге «Физика моря» поведал, что в XVI столетии в Норвегии после большой бури были пойманы какие-то морские чудовища. Это уже прямая перекличка с известием о сетрипонах неизвестного итальянца, писавшего о них около 1557 года.

В Московской Руси этот итальянский путешественник собирал сведения о северных племенах. Самыми отдаленными обитателями мира он считал каких-то чябаней, стегаев и тегаев. Он писал о пушных сокровищах Московии и пытался установить, где находится «конец твердой земли» московитских владений. Есть предположение о том, что он состоял на русской службе.

В этом писателе, дополнившем сведения Павла Иовия, а следовательно, и Дмитрия Герасимова, обычно видят посла венецианской республики Марко Фоскаринн, посетившего Русь в 1537 году.

Но я, пожалуй, не ошибусь, если укажу на другое лицо, как на вероятного сочинителя «Донесения о Московии». Этот флорентийский агент Джиованни Тетальди, проживший на Руси, начиная с 1551 года, без малого пятнадцать лет.

Историю жизни Тетальди изучал профессор Е. Ф. Шмурло (1853–1935), живший одно время в Дерите (Юрьеве).

Я надеялся на то, что можно отыскать архив Шмурло, где могли храниться подробные данные о Тетальди. Но, увы, бумаг русского историка не оказалось ни в Тарту, ни в Ленинграде.

Все его наследство надо искать в Риме, где Шмурло жил после 1903 года в звании корреспондента Петербургской Академии наук. Он весьма прилежно изучал историю связей Москвы и Рима, работал в архивах Ватикана.

«Донесение о Московии» писалось около 1557 года — в те времена, когда Аника Строганов посылал два отряда для исследования Сибири и московиты уже успели побывать по ту сторону Великой Китайской стены.

Марко Фоскарини или Джиовании Тетальди написали «Донесение о Московии»? Будем надеяться, что этот вопрос будет рано или поздно выяснен.

Но давайте попробуем разрубить гордиев узел истории происхождения Аниана.

Ведь Неизвестный около 1557 года сообщает, что Московский великий князь «уже прежде»,то есть еще до плавания Чинслера, назначил награды тем, кто пройдет морским путем к берегам Китая и Индии.

Много позже, в 1560, 1562 и последующих годах, итальянские космографы впервые обозначили Аниан на своих картах.

Этих фактов никто не сопоставлял во времени. Русские землепроходцы никак не могли отвечать за пьемонтских, венецианских или генуэзских ученых, заимствовавших, как пишет Л. С. Берг, название «Аниан» у Марко Поло . Как пролив ни называть, о его существовании наши предки знали, очевидно, ранее, чем ученые Западной Европы.

Весь вопрос об Аниане требует пересмотра.

То, о чем мечтал Олай Магнус, в 1554 году хотел осуществить Густав Ваза, король шведский. Он вел переговоры с французским политическим писателем Юбером Лангэ, лишившимся своей родины. Ему предлагалось возглавить морской поход на Север, чтобы установить, можно ли проплыть в Китай и Восточную Индию. Но какие-то обстоятельства помешали Густаву Вазе послать свои корабли к Скифскому океану.

Юбер Лангэ, друг Меланхтона, лет через пять оказался при дворе Августа Саксонского. Путешествовал Лангэ с тех пор лишь в качестве посла Августа.

Французский гуманист написал «Мнение о России» .

К «странам новым и диким», к льдам Скифского океана Юбера Лангэ, как он сам признавался, уже не тянуло, и ему были больше по душе Виттенберг и Дрезден.

VI. ПОД СЕНЬЮ МОРСКОГО СКИПЕТРА

Москва — Китай — Индия…

Большой жизнью дышало Ледовитое море. Русские лодьи качались на его студеных волнах. Мореход Федор из Холмогор плыл от устья Колы на Печору, и его судно с двадцатью парами весел опережало корабль Стифена Барроу.

Барроу отплыл на русский Север, напутствуемый Себастьяном Каботоы.

В 1556 году Стифен Барроу тянулся за лодьей зверобоя Гаврилы до Мезенской губы. Гаврила двинулся дальше, куда шло двадцать восемь быстрых поморских лодей. Англичане же у Новой Земли стали искать других провожатых. Они, конечно, нашлись в лице отважного помора по прозвищу Лошак и его спутника, встретивших иноземцев у берегов Новой Земли. Эти поморы хорошо знали путь к Оби и на восток от нее. Лошак рассказывал Барроу о горных вершинах Новой Земли, сравнивал их с высотами Полярного Урала, обнаруживая большие знания природы Севера.

Еще замечательней был холмогорский кормчий Федор — тот, который подарил Барроу калачи и горшок каши при встрече в Коле.