Зеленый дом

Я дома целый день, но я уже не здесь;
что написал — при мне, таков багаж мой весь;
на книжных полках пыль — не дом, а конура;
постель, в которой сплю, освободить пора.

Мне надо бы уйти — не знаю, есть ли толк,
однако свой уход осознаю как долг;
я сочиняю роль, я сам себе суфлер,
однако глух мой слух и равнодушен взор.

Давно я ни друзей, ни близких не встречал,
во всем — одни концы и никаких начал;
я нужных слов ищу — да только все не те,
мне кажется, что я подвешен в пустоте.

Ни в будущее нет, ни в прошлое путей,
есть вести лишь о том, что никаких вестей.
Ночует мышь в норе, скворец живет в гнезде…
И только человек способен жить нигде.

Я сидел в прокуренном шалмане

Я сидел в прокуренном шалмане,
где стучали кружки вразнобой.
Хлеба взял, почал вино в стакане
и увидел смерть перед собой.
Здесь приятно позабыть о мире,
но уйти отсюда должен я,
ибо радость выпивки в трактире
не заменит смысла бытия.

Жить, замуровав себя, — жестоко,
ибо кто подаст надежный знак,
не известно ни числа, ни срока,
давят одиночество и мрак.
Радость и жестокость — что желанней?
Горше и нужнее — что из них?
Мера человеческих страданий
превосходит меру сил людских.

Надо чашу выпить без остатка,
до осадка, что лежит на дне,
ибо то, что горько, с тем, что сладко,
непонятно смешано во мне.
Я рожден, чтоб жить на этом свете
и не рваться из его оков,
потому что все мы — Божьи дети
от начала до конца веков.

Нашему привратнику

Образ твой приходит мне на ум,
вспоминаю с теплотой всё чаще
твой бессменный форменный костюм
и кофейник, в закутке кипящий.
Засорялся душ ли, гас ли свет,
кран ли протекал, полы коробил —
ты умел помочь, подать совет.
Старикан, твой час еще не пробил?

Ты ночами на посту не дрых,
об тебя ломалась вражья лапа:
ты троих, а то и четверых
умудрялся спрятать от гестапо.
Ты салютовал, как палачи,
и штандарт над входом приспособил,
а в потемках нам таскал харчи.
Старикан, твой час еще не пробил?

Знаю твердо — ты не спасовал,
не согнулся ты от горькой чаши.
Под бетонным полом твой подвал
сберегает рукописи наши.
Сына у тебя взяла война,
а квартальный — милости сподобил
и торчит у твоего окна…
Старикан, твой час еще не пробил?

^{15.X.1941. Лондон}

Печь возле люблина