Завтрак у Sotheby’s

Получив степень магистра искусств в Кембридже, где меня держали на строгой диете из одних шедевров, скармливаемых либо непосредственно в крупных музеях Европы и Америки, либо в библиотечных репродукциях, я, юный, наивный идеалист, был принят на работу в «Кристи». Поэтому испытал шок, когда первой картиной, которую мне поручили внести в каталог на складе аукционного дома, оказался «кардинал». Какой «кардинал»? Об этом я не имел ни малейшего представления. Я ничего не знал ни о заурядном искусстве, ни о том, что и у хороших художников бывают неудачные дни (а у плохих – озарения и прозрения). Не догадывался я и о том, что существует целый мир скверного, откровенно коммерческого, «массового» искусства, за которое многие и многие готовы хорошо заплатить.

Выяснилось, что тайные проказы князей церкви не оставляли равнодушными некоторых известных художников и их покровителей во второй половине XIX века, и эти сюжеты не утратили популярности даже сто лет спустя. Подобные «не предназначенные для посторонних глаз» сцены, разыгрывавшиеся в богато убранных покоях за закрытыми дверями кардинальских дворцов, явно можно отнести к особому, самостоятельному жанру. Их популярность оказалась весьма прочной: в 1886 году Коллис Хантингтон заплатил огромную сумму, двадцать пять тысяч фунтов, за картину «История миссионера» кисти представителя французского академизма Жеана Жоржа Вибера; поражали воображение тысяча четыреста гиней, за которые в 1950 году была приобретена картина «За здоровье повара» Франсуа Брюнери. В те годы за такую сумму можно было купить недурной пейзаж Ренуара или Моне, а то и небольшого Пикассо.

На первый взгляд причина популярности таких картин очевидна: современных покупателей привлекает высокий технический уровень их исполнения, сочетание ярких цветов и возможность бесстыдно наслаждаться пурпурным и фиолетовым оттенками кардинальских мантий, занимающих значительную часть пространства картины. К тому же сюжет трактуется комически и весьма живо. Однако художники создавали их, движимые еще и духом антиклерикализма. Публике конца XIX века нравилось изображение высших духовных лиц в облике заурядном и даже недостойном. Это отвечало преобладающим политическим тенденциям.

Поначалу художники черпали сюжеты из жизни Ватикана не столько в стремлении осмеивать и ниспровергать, сколько просто из любопытства. Одно лишь изображение кардинала в его личных покоях, скрытых от нескромных взоров мирян, дразнило вуайеристические инстинкты публики. Святая святых Римско-католической церкви окружал ореол величия, таинственности и коварных интриг, и потому было особенно соблазнительно проникнуть туда, припав взглядом к замочной скважине. Художники обнаружили, что духовенство подвержено искушениям и страданиям, как и обыкновенные миряне. Вот на одной из картин кардинал в рассеянности садится на палитру смущенного портретиста, приглашенного писать его особу, вот на другой кардинал в испуге вскакивает на стул при виде выбравшейся из норки мыши. Итальянец Андреа Ландини изображает роскошный обед, во время коего их преосвященства наслаждаются изысканными винами и яствами, едва ли не предаваясь пьянству и обжорству. На одном из полотен неутомимого Вибера кардинал пребывает не в своих личных покоях, а на берегу реки, где удит рыбу. Но, увы, концом удочки он случайно зацепил сумку с уловом, и рыбки одна за другой спасаются, выпрыгивая в воду.

Такие картины заставляли задуматься: если столпы духовенства, опора и ближайшее окружение папы, бросаются врассыпную при виде мыши, чего стоит власть Католической церкви? И если они живут в роскоши, потворствуя собственным слабостям, как они могут заботиться о пастве? И что вообще можно сказать в их пользу, если они даже и рыбу-то удить не умеют?

Авторы подобных картин, осмеивавших духовенство, происходили главным образом из Франции, Бельгии, Италии, Испании и Южной Германии, то есть из католических стран, где антиклерикализм стал следствием политического конфликта либерального государственного строя и консервативной Церкви, подогреваемого завистью к богатству некоторых религиозных орденов. Наиболее бескомпромиссную антиклерикальную позицию занимал Гюстав Курбе. На его картине «Кюре, возвращающиеся с церковного совещания» пьяные сельские священники по дороге домой предаются грубому веселью и производят впечатление скорее не комическое, а вульгарное. «Кардиналы» Вибера, Крогера или Брюнери изображены не с ненавистью, а с юмором и вызывают у зрителя усмешку, а не желание отправиться на баррикады.

Жорж Крогер. Втайне потворствуя своим желаниям. Дерево, масло. Ок. 1890