Завтра в тот же час

Глава 61

Ближе к двум народ начал рассасываться. В половине второго у большинства дома начинался комендантский час. Сначала казалось, что это очень поздно, потом, что очень рано, а когда Элис подобралась к тридцати годам, снова стало поздно. Все относительно, даже время. Особенно время, пожалуй. Полусонная Сэм помогла Элис слить остатки из бутылок в раковину и со звоном побросать их в контейнер для стекла. Томми ушел домой – они с Лиззи вывалились из дома вместе, как будто собирались двинуть куда-то еще, но в реальности они просто поймали одно такси на двоих и расползлись по родительским домам, молясь, чтобы никто не учуял, что от них несет пивом, сигаретами и сексом. По сути, почти вся подростковая жизнь сводилась к сокрытию того факта, что твое тело уже прекрасно делает все то, что могут взрослые. Именно в это время дети учатся быть отдельными существами – болезненный опыт как ни крути. К половине третьего ночи дом полностью опустел, не считая Сэм, уснувшей в кровати Элис, и Элис, бодрствующей у окна. Она взяла телефонную трубку и набрала номер с записки на холодильнике.

– Слушаю. – Это был не отец, это был Саймон Раш. Помещение, где он находился, гудело и, судя по всему, было набито битком – настоящий вольер, полный писателей-фантастов. Элис представила, как он затыкает свободное ухо своим мясистым пальцем, чтобы заглушить шум.

– Саймон? Привет, это Элис. А папа рядом? – Она бы извинилась за то, что позвонила так поздно, но сейчас это явно было излишне.

– Привет, Элис! Да-да, сейчас. – Она услышала, как приемник накрыла ладонь, а после этого стук, с которым пластиковая трубка предположительно опустилась на полированный деревянный столик. Леонарду потребовалась пара минут, чтобы добраться до телефона – Элис живо представила себе, как он идет через весь номер, пробираясь сквозь толпу друзей, которые болтают, хохочут, пьют, курят и веселятся напропалую. Может быть, с возрастом возможности устраивать вечеринки с друзьями вовсе не ограничиваются, как и возможности любить, если выстроить свою жизнь так, чтобы они в нее умещались. В конце концов Леонард, слегка запыхавшись, добрался до телефона.

– Что случилось, Эл? С тобой все в порядке? Ночь на дворе!

– Все хорошо, пап. – Она сама хотела, чтобы он поехал на конвенцию, потому что так ей будет проще сделать то, что она собиралась. В первую очередь она должна быть взрослой и только потом его дочерью, а не наоборот. В детстве у Элис отлично получалось воспитывать себя самостоятельно – решать, во сколько нужно приходить домой, получать хорошие оценки, – но она совершенно забывала делать это, будучи взрослой. – Я просто хотела сказать «спокойной ночи».

Леонард выдохнул.

– Фух, ты меня напугала. Вы хорошо повеселились?

– Естественно, – ответила Элис. Ее тело наконец-то опять начало нормально шевелиться, потому что до этого они с Сэм несколько часов просидели перед зеркалом на дверце шкафа, пробуя на себе все красные помады, которые у нее нашлись, обсуждая Итана Хоука и Джордана Каталано и задаваясь вопросом, действительно ли все фильмы, которые им нравились, были так хороши или же просто актеры в них были такие красавчики, что все остальное просто отходило на второй план. Они оставили отпечатки своих губ на внутренней стороне дверцы: сначала в виде прямой линии, а потом расцеловали полдвери, оставив на ней облако из поцелуев, в точности как на обоях. – А у вас там что? Тебе весело?

Леонард рассмеялся.

– Кто-то принес из дома блендер для «маргариты», так что да, веселимся вовсю. Утром у меня будет трещать голова, впрочем, после разговоров с Барри она у меня и так трещит.

– Ясно, – сказала Элис. – Я люблю тебя, пап.

– Ты точно в порядке, дружок-пирожок? Мне приехать домой? – Его голос зазвучал громче, как будто он прикрыл трубку рукой. Элис представила, как он отвернулся от своих друзей к стене, возможно, шикнул на них.

– Я правда в порядке. Клянусь.

– Ну ладно. Я тоже люблю тебя. Очень. – Она услышала, что он улыбнулся. Он был молод, и она была молода, они были молоды вместе. Почему так сложно заметить, насколько разные поколения на самом деле близки? Что дети и родители идут по жизни рука об руку. Может быть, поэтому она и оказалась здесь. Может быть, в этот момент они оба были в своем лучшем возрасте. И вместе. Элис подумала о Кенджи и его красивой матери. Он ушел домой рано – у него комендантский час начинался уже в полночь. Элис понимала, как ей должно быть тяжело отпускать его от себя даже ненадолго. Как можно оставаться спокойным, однажды столкнувшись с бесцеремонной жестокостью жизни? Разве можно просто дать ей идти своим чередом?