Завтра ты умрешь

– Ничего, – она сразу поняла, что попала некстати. – Мы с девочками были в парке Горького…

– Рад за вас. – Его голос немного потеплел. – Извини, мне совсем некогда.

– Прости.

Она дала отбой и, отключив телефон, некоторое время полежала, глядя в потолок. «Пусть этот день закончится, пока я буду спать, – прошептала женщина. – Пусть пройдет, как проходит все на свете. Я все сделала правильно». Но слова жалко замирали у нее на губах, она едва их слышала. Тишина большого дома давила, становясь все плотнее, заставляла прислушиваться к себе, словно в ней вот-вот могли раздаться чьи-то шаги. Уже начинало вечереть, в спальню Ксении украдкой, словно воры, вползали сумерки. «Ходишь по комнатам, и вдруг покажется, что ты не одна, кто-то идет за тобой», – вдруг вспомнились ей слова Натальи. Марина резко села, взъерошила волосы, ударила сжатыми кулаками по постели:

– И какой черт ее сюда принес! Альбом забыла?! Готова поспорить на сколько угодно – она просто хотела на меня поглазеть!

Внезапно в глубине комнаты ей почудилось какое-то движение. Женщина задохнулась от ужаса, вглядываясь туда, где, как отметило боковое зрение, что-то переместилось в сгущающихся сумерках. И вдруг, осознав, на что она смотрит, с глубоким вздохом откинулась на подушку. «Я действительно могу рехнуться в этом замке с привидениями! Испугаться аквариумной рыбки! Скорее бы Миша вернулся!»

* * *

– Не ожидал вас снова увидеть, – Банницкий не прибавил ничего вроде «но очень рад», да Наталья и не поверила бы ему – уж очень странно ее разглядывал банкир. – У меня есть минут пять, больше никак не могу уделить. Возникли какие-то проблемы?

– Нет, у меня все нормально, – незваная гостья глубже уселась в кресле, закинула ногу на ногу, косо стреляя глазом в секретаршу, слишком медленно, на ее взгляд, сервировавшую рядом кофе.

– Рад за вас. – Банницкий встал из-за стола, сделал секретарше знак удалиться и сам подал чашку гостье. – Но если чем-то могу помочь, знайте, всегда готов.

– Нет, мне лично ничего не надо, – независимо ответила женщина. – Я даже работу новую нашла. Только что.

– Отлично! – Банкир не сводил с нее непонимающего и вместе с тем настороженного взгляда. – Так зачем вы ко мне пришли? У меня совещание через…

– Я знаю, знаю, что вы страшно заняты! – замахала она руками. – Мне это сейчас очень подробно объяснили в вашей приемной. Но у меня к вам еще более важное дело!

– Слушаю, – Банницкий присел на край стола, взял чашку с подноса. – Вам нужны рекомендации на новом месте? Я про них совсем забыл…

– Да нет же! – нетерпеливо перебила Наталья. – У меня к вам есть вопрос, только выслушайте спокойно, не кричите и не бросайтесь с кулаками! Как вы познакомились с Мариной?

То, что Банницкий не выронил чашку с горячим кофе ей на колени, свидетельствовало лишь о том, как был ошеломлен банкир. Он застыл, не сводя с визитерши округлившихся от изумления глаз, и у него в буквальном смысле слова слегка отвисла нижняя челюсть. Опомнившись, Банницкий осторожно поставил чашку на стол и вдруг подался вперед так резко, что женщина вжалась в спинку кресла:

– Кого вы имеете в виду?

– Вашу невесту! – храбро ответила Наталья, стараясь не поддаваться застарелой робости перед этим человеком. – Михаил Юрьевич, вы уверены, что познакомились с ней САМИ? Может, вас познакомили, когда стало ясно, что Ксения Константиновна неизлечима? Генрих Петрович не имел к Марине никакого отношения?

– Генрих Петрович?.. – отрывисто вымолвил тот. – К Марине?! Бред! Пьяный бред! От вас пахнет спиртным! Я давно замечал…

– При чем тут спиртное! – Женщина решительно встала, оказавшись лицом к лицу с Банницким. – Вы можете ответить на мои вопросы? Это очень важно, неужели не понимаете? Вы с ней три года, женитесь теперь… А Ксения Константиновна так странно погибла! Вы ведь себя не спрашивали – может, этой Марине просто надоело ждать? Не спрашивали?

Повисла нехорошая тишина. Банницкий смотрел на свою гостью невозможно пустыми, ничего не отражающими и не выражающими глазами. Она страшно боялась этого взгляда и все последние годы службы в доме банкира пыталась от него спрятаться. Но здесь, сейчас, прятаться было некуда, да и нельзя. Слегка осипнув, Наталья добавила, стараясь говорить как можно тверже: