Завтра ты умрешь

Расстроенная Ника дала отбой и, стиснув зубы, снова уставилась на монитор. Она не могла ни перезвонить Ярославу, ни выйти из кабинета, чтобы вызвать его на лестницу. Рабочий день начался с выговора – оказывается, вчера она должна была вернуться в редакцию, хотя бы и под конец рабочего дня. Также ее весьма вежливо и доходчиво информировали, как опасно начинающему журналисту без имени решать семейные проблемы за счет работы. Эту отповедь слышали все в редакции. Ника никогда еще так страшно не краснела – у нее до сих пор горели щеки. Пройдя за свой компьютер, она вспомнила, что записана к Генриху Петровичу на завтра, на шесть вечера… Но она никак не могла бы туда попасть вовремя, не отпрашиваясь с работы. А отпрашиваться теперь было немыслимо – даже на час раньше, на полчаса… Ей слишком ясно дали понять, что за этим последует.

«Вот и конец нашему расследованию. – Ника глубже надвинула на лоб косынку и сделала вид, что поглощена правкой статьи. – Все пойдет, как прежде. Начальство перестанет меня позорить, муж – ревновать. Отлично. Замечательно. Неделю назад это меня вполне устраивало. Перед тобой чужая статья, которая тебе не нужна и не интересна – вот сиди и вычитывай ее. Разве не этого ты хотела, когда устраивалась на это место? Все по-честному. Никто не обещал тебе блестящей карьеры, интересных заданий, риска, таинственных авантюр, самостоятельных расследований. Кем ты себя вообразила? Отважной журналисткой из какой-нибудь повести Рэймонда Чандлера – с пистолетом за резинкой чулка и сообщником с волевой челюстью? Нет, милая, ты просто серая мышка – так грызи свой кусочек сыра!»

Она действительно заставила себя заняться правкой и работала минут двадцать в давно забытом темпе – слышалось только частое стрекотание клавиш. Потом Ника отъехала в кресле от компьютера, встала и с решительным видом прошла через весь отдел к столу начальницы. Та, заваленная журналами, едва подняла на нее вечно усталый, словно запыленный взгляд.

– Я хотела сказать, что завтра тоже должна уйти пораньше, – твердо и бесстрастно произнесла молодая женщина, глядя в стену над головой начальницы. – В половине пятого.

– В таком случае, я хотела тебе сказать, что с первого числа следующего месяца ты уволена. – Начальница снова опустила взгляд и продолжила листать журнал.

– Хорошо. Значит, завтра я смогу уйти в половине пятого? – с эмоциональностью робота поинтересовалась Ника.

– Можете, – неожиданно на «вы» ответила начальница. Вероятно, ее сбило с толку поведение обычно тихой подчиненной. Сняв очки, она внимательно посмотрела на Нику и внезапно потеплевшим голосом спросила: – С ребенком в самом деле что-то серьезное? В конце концов вы можете взять отгул…

– С ребенком? – Ника ощущала какой-то невероятный прилив смелости. – Мой ребенок здоров. Вчера я вам наврала.

– Не понимаю… – Начальница не сводила с нее настороженного взгляда. Вероятно, у нее возникло подозрение, что сотрудница сошла с ума, потому что она внезапно начала фальшиво улыбаться: – Главное, успокойтесь, мы во всем разберемся. Сколько вы у нас работаете? Третий месяц? Вообще-то я вами довольна. Если у вас временные трудности, можете взять отпуск за свой счет. Недели, скажем, на две…У всех у нас бывают проблемы.

В редакции было так тихо, что, закрыв глаза, можно было вообразить, что большая комната пуста. Ника поправила на лбу косынку и вдруг улыбнулась:

– Вы не шутите насчет отпуска?

– Разумеется, нет! – воскликнула начальница. – Я сама, помню, вышла на работу, бросив трехмесячного ребенка с нянькой!

– Я же говорю – ребенок ни при чем! – упрямо повторила Ника. – Я веду самостоятельное расследование одного дела, и времени просто катастрофически не хватает!

Начальница замахала на нее руками, будто отгоняя привязавшуюся осу:

– Две недели за свой счет! С этой самой минуты! А если не отвяжешься – уволю!

– Если бы с моим мужем было так же просто договориться! – заметила благодарная Ника и, победно задрав подбородок, вышла в коридор. В эти мгновенья, проходя мимо онемевших сотрудников, не так давно наблюдавших ее унижение, она отчасти поняла, что чувствуют звезды, поднимаясь на сцену за «Оскаром». Однако в коридоре, прислонившись к стене (ноги внезапно перестали ее держать), Ника потрясенно спросила себя, кого постигло временное помрачение рассудка – ее или начальницу?

«Обеих, – решила она, наконец, доставая мобильный телефон и набирая номер Ярослава. – Надо будет записать нашу мадам на прием к Генриху Петровичу!»

Глава 10

То, что Наталья добралась до редакции целой и невредимой, Ника считала вторым чудом, случившимся в этот день. Первым был, конечно, неожиданно полученный отпуск. Она закончила все дела в редакции до обеда, тепло попрощалась с начальницей – та напутственно махнула ей рукой – и встретилась с Ярославом уже внизу, на ступеньках здания. Через пять минут подкатила запыленная «девятка» Натальи. Ника не сразу узнала выскочившую из машины рыжеволосую женщину.

– Ты покрасила волосы?! Стала на пять лет моложе! Знаешь, естественный цвет тебе идет куда больше, чем эти «барбины» кудри!