Завтра ты умрешь

…За решеткой виднелась потрепанная «девятка», а рядом с ней, перекидываясь репликами с вышедшим навстречу охранником, курила высокая рыжеволосая дама. Заслышав шаги, она обернулась. Марина замедлила шаг – ее поразила внешность гостьи. Грубоватое лицо, покрытое явно искусственным загаром, кокетливо прищуренные глаза, чрезмерно подчеркнутые тушью, чувственный рот, блестевший от жирной розовой помады… Все это как-то не вязалось с обликом идеальной горничной и больше подходило для стойки бара. Даже несносная уволенная девица выглядела куда скромнее.

– А Михаила Юрьевича нет? – начала было рыжая дама, увидев Марину, и вдруг осеклась, испуганно расширив глаза.

– Он только что уехал, – любезно объяснила Марина, решив не обращать внимания на странности гостьи. – Вы служили здесь? Да откройте же ворота!

Охранник послушался, и эффектная визитерша, по-прежнему странно поглядывая на хозяйку, вошла на территорию парка. В следующий миг она увидела детей и ахнула:

– Приехали! Какие красавицы! Аля и Уля, правильно? И кто из вас кто?

– Вы сами-то кто? – отрезала Алина, критически щуря глаза.

– Я работала у вашей мамы, – слегка оторопев от такого приема, объяснила женщина. – Меня зовут тетя Наташа. Мы с вашей мамой очень дружили!

Алина отмолчалась, но, судя по ее скептическому виду, не слишком поверила «тете Наташе». Марина поспешила на помощь окончательно смутившейся женщине:

– Вы были компаньонкой у Ксении Константиновны? Я о вас слышала. Кофе не хотите? Кажется, он еще горячий.

Гостья с радостью приняла предложение – ей явно хотелось избавиться от насмешливого внимания детей. Девочки собирались последовать в столовую вслед за взрослыми, но Марина остановила их на пороге:

– Барышни, вы уже позавтракали, и нечего сидеть дома в такую погоду.

– А что нам делать? – капризно возразила Ульяна.

– А когда поедем в цирк? – возмутилась Алина.

– Если вы сейчас не оставите меня в покое – никогда! – твердо сказала Марина, и, как ни странно, ее заявление было сразу принято противной стороной. Сестер как ветром сдуло, и через минуту в парке раздались их крики – они искали ключ от теннисного корта.

Бывшая компаньонка тем временем успела расположиться за столом. Она привычно налила себе кофе, закурила, покосившись на испачканную скатерть, и снова устремила загадочный, оценивающий взор на Марину. Женщина не выдержала:

– Я вам кого-то напоминаю? Кажется, мы не виделись прежде.

– Нет-нет, – смешалась гостья, отводя глаза. – Я просто… Теперь вы выйдете за него замуж?

Прямота вопроса обескуражила Марину настолько, что она не стала отпираться и кивнула. Гостья с глубоким вздохом принялась за кофе:

– Ну правильно, я так и думала… Не удивляйтесь – весной я видела у него на столе ваши фотографии и сразу вас узнала. Вы с Михаилом Юрьевичем собирались в Англию, готовили документы… Я еще тогда поняла, к чему дело клонится. Вы ведь у него в банке работаете, вас зовут Марина, верно? А вы зовите меня Наташа! Вы давно вместе?

– Три года. – Беззастенчивость гостьи отчего-то не раздражала Марину, которая вообще не любила слишком личных вопросов. В Наталье, несмотря на вульгарность, было нечто располагающее, простое. Марина начинала понимать, отчего покойная банкирша была так привязана к своей наемной подруге.

– Слава Богу, Ксения ничего этого не узнает. – Глаза верной компаньонки внезапно предательски заблестели. Она торопливо и вместе с тем осторожно промокнула выступившие слезы бумажным платочком: – Ох, простите! Я все реву, реву, приходится глаза по десять раз перекрашивать… Впору у Генриха таблетку просить.

– А что, по-вашему, Ксения Константиновна очень бы расстроилась из-за развода? – осторожно поинтересовалась Марина. Она не могла не признать, что появление Натальи было ей весьма на руку – ведь никто не может рассказать об одной женщине столько, сколько другая. Облик погибшей соперницы все еще оставался для нее достаточно смутным – а ведь она должна была ее заменить мужу и детям. – Ей было бы не все равно?

– Где там было угадать, что ей все равно, что нет, – прерывисто вздохнула Наталья и залпом допила кофе. – Жили, как на вулкане… Старались ничем ее не волновать. Нет, думаю, ей было бы очень плохо!

Вспомнив покойную хозяйку, она снова прослезилась и прижала к жирно накрашенным ресницам почерневший бумажный комочек:

– Вы меня извините… А нельзя сюда рюмочку коньяка? Сидите-сидите, я сама найду!

Она торопливо прошла в дверь, ведущую в охотничью гостиную, и вернулась через минуту, неся бутылку ликера.

– Не нашла коньяка, кончился. А почему у вас бар настежь и в камине битое стекло? – поинтересовалась она, откупоривая ликер.

– Вчера Михаил Юрьевич бросил туда бутылку коньяка, – пояснила Марина.

– Зачем? – округлив глаза, прошептала та.

– Так, немного выпил, – окончательно добила ее новая хозяйка.