Завтра ты умрешь

– Да, но Ксения Константиновна погибла не здесь, – успокоил ее психиатр. – Ее сюда даже не привозили после смерти.

– Она… Могла отсюда выходить?

Теперь эта уютная зеленая комната нагоняла на женщину страх и тоску. Ей казалось, что она вот-вот услышит за дверью шаги и войдет законная хозяйка – высокая женственная блондинка с удивительными синими глазами. Именно такой как-то описал жену Банницкий – Марина сама попросила. Она охотнее взглянула бы на ее фотографию, но любовник отговорился тем, что не имеет привычки носить с собой чьи-либо снимки. Марина тогда решила, что он просто не желает подвергать жену критике любовницы, и, несмотря на досаду, зауважала его еще больше.

– Конечно, она выходила, – Генрих Петрович даже заулыбался – так его позабавил ее испуг. – Гуляла по парку, занималась немного спортом, здесь есть теннисный корт. Инструктора мы взять не могли, с нею ведь в любой момент мог начаться припадок, так что ее партнерами были мы все по очереди. Здесь есть бассейн, солярий, маленький салон красоты – ничуть не хуже настоящего, уверяю вас! Она жила не в тюрьме, если вы об этом хотите спросить. Просто не было внешних контактов, и она не выходила за ворота. Уверяю вас, очень многие хозяйки загородных больших домов живут почти такой же замкнутой жизнью. Мне ли не знать! Со временем им становится нужна моя помощь. Это настоящие дикарки – современные дикарки с большими деньгами и проблемами.

– И все, кто был на похоронах, думают, что она пять лет прожила в Испании? – Марина подошла к туалетному столику, заметила наполовину выдвинутый ящичек. В нем блеснули драгоценности. Отчего-то испугавшись, она торопливо задвинула ящик. – Эта ложь так и останется?

– А кому она мешает? – резонно поинтересовался психиатр. – И потом слишком многое придется объяснять… Прежде всего, это может повредить самому Михаилу Юрьевичу. Дело в том, милая Марина, что те, кто постоянно контактируют с психически ненормальными людьми, сами со временем начинают вести себя… Странно, скажем так.

– Безумие заразительно?

– Скорее, заразен поведенческий тип психически ненормального человека, – успокоил ее Генрих Петрович. – Он ярче, интересней типа поведения нормального человека, а то, что ярко, неизбежно хочется примерить. А человек вообще склонен к копированию больше прочих видов животных.

Марина не ответила. Она вспомнила лицо любовника, когда он, пьяный, набросился на нее с издевками в охотничьей гостиной, его истерику, то, как он сорвался на детей… И ей снова стало не по себе. «Безумие заразительно или только безумное поведение – чем-то он все равно заразился! Может, и я заражусь, если проведу ночь в этой комнате!»

– Извините, но я не смогу тут спать, – решительно заявила она, повернувшись к Генриху Петровичу. И замерла – комната была пуста. Пока она раздумывала, психиатр бесшумно удалился, видимо, сочтя свою миссию выполненной.

«Ну вот, доигралась. – Женщина устало опустилась на застланную постель и тут же вскочила, вспомнив, что здесь еще неделю назад спала Ксения. – Вызвать такси и уехать потихоньку? Некрасиво. Похоже на побег. И вообще, мне здесь никто ничего плохого не сделал. На одну ночь я могу здесь остаться, только не надо думать о глупостях. Нужно представить, что это – отличный гостиничный номер, а сам дом – гостиница, с парком, бассейном, салоном красоты и солярием». Она уговаривала себя, но отрешиться от образа светловолосой изящной женщины, обитавшей в этой комнате, никак не могла. Наконец, чтобы отрезать себе путь к отступлению, Марина принялась раздеваться. Одеться снова у нее просто не было бы сил. Она стянула облегающий черный пиджак, расстегнула юбку, избавилась от легкой белой блузки и осталась в одном белье. Колготки были порваны во время беготни по участку. Сняв их, Марина швырнула черный лайкровый комок куда-то в угол, по привычке – дома она всегда разбрасывала вещи. Вспомнив, что она не дома, женщина отчего-то смутилась, отыскала колготки и отнесла их в ванную комнату, примыкавшую к спальному алькову. Там она попробовала все краны, восхитилась золотистой мраморной отделкой стен, открыла воду и стала набирать ванну. Вода бежала мощной струей, и ванна разом набралась чуть не на треть. Марина вернулась в комнату, начала расстегивать бюстгальтер, остановившись перед зеркальными дверцами большого стенного шкафа, и вдруг замерла. Через наполовину прикрытую дверь ванной по-прежнему слышался шум воды, но, обладая острым слухом, женщина различила сквозь него еще какой-то звук. И доносился он не из ванной. Он шел из…

«Это что-то в шкафу, – покрываясь гусиной кожей, поняла она. – Я точно слышала. Там…»

Она осторожно отступила от шкафа, едва не споткнулась, задев бедром угол старинного бюро розового дерева, но даже не вскрикнула, от страха почти не почувствовав боли. В следующий миг сердце упало у нее в желудок, да там и осталось – Марина совершенно отчетливо услышала, как в шкафу кто-то тихо всхлипнул.