Завоевание Константинополя

«Тайному» направлению, намеченному баронами, не суждено было, однако, осуществиться. С первых же шагов на пути крестоносцев возникли препятствия. Не успели еще «пилигримы» собраться, как в расцвете сил скончался 22-летний граф Тибо III Шампанский, якобы намечавшийся в предводители войска[92]. Никто из прочих знатных французских сеньоров не пожелал взять на себя после кончины графа почет и бремя командования — ни герцог Эд Бургундский, ни граф Тибо Бар-Ле-Дюк, к которым обратились было бароны: и тот и другой ответили отказом. В этот момент неожиданно всплывает кандидатура ломбардского маркиза Бонифация Монферратского: ее выдвинул в баронском совете сам маршал Шампани. Он сделал это будто бы лишь потому, что маркиз был известен своей доблестью (§ 41). В результате споров Виллардуэну удалось убедить баронов в разумности и целесообразности собственного предложения. Бонифаций Монферратский со своей стороны «склонился к их мольбе и получил предводительство войском» (§ 44). Когда крестоносцы сошлись в Венеции, возникло новое, ранее никем не предвиденное обстоятельство: выяснилось, что многие фламандские и часть французских рыцарей не пожелали явиться сюда, в назначенное для всех место. Одни самостоятельно отплыли на кораблях из Фландрии, пообещав присоединиться к «венецианскому войску», но так и не сдержали слова (§ 49), а, как выяснилось позднее, поплыли в Сирию; другие предпочли отправиться в Марсель и оттуда также отправились на восток (§ 50). Все это они содеяли, полагает Виллардуэн, или, во всяком случае, представляет дело таким образом, из страха, убоявшись неведомых опасностей (§ § 49, 50). Случайность? Несомненно! Кто мог предполагать такую боязливость у этих «добрых рыцарей»? А они были не единственными, решившими уклониться от явки в Венецию: еще «очень многие» французские и фламандские рыцари отправились из Пьяченцы на юг Италии (§ 54). Даже граф Луи Блуаский и Шартрский имел намерение идти другой дорогой, и его едва удалось отговорить от этого плана и заставить прибыть в Венецию (§ 53).

Уже эти первые случайные обстоятельства, в орбиту которых было вовлечено «великое множество рыцарей и оруженосцев» (§ 54), дорого обошлись остальным. Однако дальше пошло еще хуже. После того, как крестоносцы собрались в Венеции, развернулась, если прибегнуть к современной терминологии, своего рода «цепная реакция» новых случайностей. Вследствие того, что численность сошедшихся в Венецию «пилигримов» оказалась меньшей, чем та, на которую рассчитывали и которая предусматривалась условиями договора, заключенного в 1201 г. послами французских сеньоров с дожем Венеции (§ 21), — а это произошло, по версии хрониста, из-за малодушия неявившихся сюда — «пилигримы» не сумели расплатиться с республикой св. Марка, поставившей им флот, как должны были согласно с договором. Сколько усилий они ни прилагали, все-таки и после дополнительного сбора денег сумма долга равнялась 34 тыс. марок серебра (§ 61). Поэтому на пути крестового похода встал старец-дож Энрико Дандоло. Чтобы уплатить обусловленную договором сумму сполна, «пилигримы» вынуждены были уступить его нажиму и принять предложение дожа, состоявшее в том, чтобы они «отработали» свой долг «натурой», а именно помогли бы Венеции в отвоевании у венгерского короля далматинского города Задара (§ 63).

Чуть позже (по Виллардуэну, в 1202 г.) опять столь же нежданно-негаданно (и это было «одно из величайших происшествий» — § 70) появился бежавший из Византии царевич Алексей, сын низвергнутого и ослепленного Алексеем III, своим братом, императора Исаака II Ангела. Еще в Ломбардии он повстречал «пилигримов», направлявшихся к Венеции, и по совету близких к нему людей обратился к крестоносцам с просьбой о помощи. Могли ли «пилигримы», по идее — поборники справедливости как принципа (§ 92), пренебречь возможностью восстановления «справедливости» в данном конкретном случае? Ведь узурпатор Алексей III явно ее попрал! К лицу ли было оставлять в беде невинно пострадавших (§ 72, 144)? Разумеется, нет! Тем более что, если бы впоследствии удалось воспользоваться золотом царевича для отвоевания Заморской земли, это явилось бы для них большим подспорьем (§ 72). Завязались переговоры предводителей и с царевичем Алексеем, и с поддерживавшим его германским королем (он приходился ему деверем) Филиппом (Швабским).

Пока велись эти переговоры, был завоеван для Венеции — в возмещение долга — Задар (§ 85—86). Там «пилигримам» пришлось перезимовать, и весной следующего, 1203 г., когда предводители уточнили и оформили к выгоде крестоносцев условия оказания помощи царевичу Алексею (его восстановления на византийском престоле), войско и флот направились к Константинополю. К этому времени «пилигримы», уже ставшие жертвами ряда случайностей, явственно ощутили на себе ближайшие последствия начатой ими акции «восстановления справедливости». Снова и снова, без конца обрушивается на них нечто непредвиденное. И без того небольшое, их войско неуклонно редеет и тает по причине... гнездившейся в нем «измены».