Завод войны

– По моим подсчетам, твоему Королевскому Конвою потребуется по меньшей мере две минуты, чтобы прибыть сюда, – сообщил Пенни Роял. – Интересно прикинуть, как изменится линия будущего, если Королевство прадоров потеряет голову.

«Что?» – подумал Блайт.

Гост секунду не шевелился, потом спокойно произнес:

– Я должен был предвидеть, что ты перехватишь сигнал перетрассировки и поймешь, что мой флот не здесь.

– Я не представляю опасности, если мне не угрожают, – сказал Пенни Роял. – Конечно, я действую в своих интересах, и нить, которую я плету здесь, предназначена для починки ряда вещей, важных для меня лично. Ты пойми мои возможности, Гост, если позволишь по-прежнему называть тебя так. Неужели ты думаешь, что я хоть что-то предоставлю на волю случая? Неужели считаешь, что я на самом деле полностью тут?

– Я могу сделать то, что ты требуешь, – ответил Гост, – и передать Свёрлу список беглецов с завода-станции. Но Свёрл далеко не глуп и поймет мои намерения относительно него. Мы не можем позволить, чтобы он продолжал существовать, и если я вдруг помогу ему, он задумается, отчего я это сделал.

– Будь максимально убедителен, – посоветовал черный ИИ, – но в конце концов это и неважно. Когда Свёрл получит список, он станет действовать в точности так, как хочу я.

– Что ж, отлично, я передам ему имена.

– Хорошо, – произнес Пенни Роял.

Мгновением позже «Черная роза» нырнула в У-пространство, оказавшись вне пределов досягаемости.

Блайт тяжело вздохнул.

– Этот Гост… – начала Грир.

– …король прадоров, – закончил Блайт.

Трент

Возвращение в сознание было резким и болезненным. Тело ломило все, от макушки до пят. Трент попытался подавить тошноту, но ему это не удалось – он успел только повернуть голову набок, и его вырвало.

– Трент Собель, – произнес чей-то голос.

Он сидел в кресле, но не мог пошевелиться. Дождавшись, когда в глазах прояснится, он увидел, что руки привязаны ремнями к подлокотникам. С ногами, судя по всему, поступили так же. Перед ним возвышалось конструкция вроде помоста – и на этом помосте тоже было что-то. Это Тэйкин, решил Трент, лидер людей – «моллюсков». Мужчина осмотрелся. Она находился в одной из палаток, сотворенных из листов плазмеля, материала, который при затвердевании обретал нужную форму. Помещение было круглым, с потолком-куполом, с несколькими дверями – куда шире, чем требовалось для нормального человека. В одном из проемов стоял ребенок, мальчик, едва ли разменявший десять земных лет. На нем были только короткие шорты, и выглядел он окоченевшим, бледным и больным. Правая рука ребенка представляла собой бронированную конечность, оканчивавшуюся клешней; еще один манипулятор как бы обнимал торс. Операцию проделали совсем недавно, о чем свидетельствовала нездоровая краснота вокруг мест присоединения конечностей, и белые нити шрамов, какие обычно оставляет старый военный автодок, тянувшиеся по всему деформированному телу.

«Дети… неужели?»

Пока Трент смотрел, к ребенку подошла женщина и взяла его за человеческую руку. Трент оцепенел.

«Женьева?»

Женщина казалась напуганной; она подняла голову, встретившись с Трентом недоуменным взглядом. Нет, она не была мертвой сестрой Трента. Сходство ограничивалось короткими светлыми волосами, тщедушной фигуркой, черными тенями для век и черной губной помадой – если только это не была специально окрашенная кожа. Женщина увела мальчика, бросив на Трента последний безнадежный взгляд. Пытаясь игнорировать заворочавшееся в груди незнакомое чувство, Трент занялся изучением сдерживающих его ремней. Они оказались из прозрачного пластика с проглядывающей внутри проволокой, так что разорвать их, пожалуй, не удалось бы, даже с его возможностями выходца с планеты с повышенной силой тяжести. Но кресло из прессованного волокна не казалось таким уж прочным.

– Мальчик – мой сын, – произнес Тэйкин.

А женщина – она была женой Тэйкина и не стоила упоминания? Трент сосредоточил внимание на помосте и уже ясно видимой фигуре на нем. Тэйкин, пожалуй, зашел в своей трансформации дальше всех «моллюсков», виденных Трентом за всю его жизнь. Тэйкин сидел на корточках на прадорских ногах, выступавших из-под прадорского панциря. Когда же «моллюск» чуть приподнялся, чтобы махнуть клешней в сторону двери, Трент заметил под панцирем смутный абрис человеческого тела, распяленного, как препарируемая лягушка. Сильно удлиненная шея, изгибаясь, тянулась к тоже прикрытой панцирем голове наверху. Перед остатками человеческого лица скрежетали жвала – нижняя челюсть отсутствовала вовсе, вместо удаленного носа темнела глубокая впадина. Над макушкой возвышались глаза на стебельках, но выглядели они слепыми протезами, декорацией-фальшивкой.

– Его трансформация будет полной и безошибочной, – добавил Тэйкин.

Трент поморщился, сам удивившись своей реакции.