Застенчивый убийца

– Что ты имеешь в виду? По-твоему, она могла жить с каким-то молодым мужчиной?

– Нет, я не это имею в виду, – возразил Юханссон. – А человека, которого она хорошо знала, он, возможно, помогал ей. Какого-то родственника, знакомого, сына кого-либо из ее друзей.

«Почему ты стараешься выглядеть глупее, чем есть?»

– Нет, ничего подобного не было. – Эрика покачала головой. – Если и существовал кто-то такой, я, естественно, знала бы о нем.

– Ясное дело, – согласился Юханссон и улыбнулся. – Твои дочери как устроились, их жизнь удалась.

Это прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос.

– Да, с ними все в порядке. Обе замужем, имеют работу и детей. Оба мои зятя приличные парни, если тебе интересно.

– Еще бы, – сказал Юханссон. – С женами, у которых такая мать.

– Не всегда жизнь складывалась легко, – призналась Эрика.

– Могу в это поверить, – буркнул Юханссон. – Ага, да. О чем еще нам стоит поговорить? У тебя нет никаких мыслей?

«Сейчас у тебя есть еще один шанс, – подумал он. – Воспользуйся им, черт побери, тогда мне не придется мучить тебя напрасно», – подумал он.

– Нет, – ответила Эрика Бреннстрём. – Вдобавок меня ждет стирка, самое время ею заняться.

Он подождал, пока они оказались в маленьком коридоре и она уже собралась открыть для него дверь. Тогда он сунул руку в карман пиджака и достал маленький пластиковый пакет с заколкой для волос. Он поднял его перед ней. Перед самым лицом, но она не отшатнулась.

– Да, и еще одно дело, – сказал Юханссон. – Это ни о чем не говорит тебе?

– Нет, – ответила Эрика Бреннстрём. – Я вижу, что это заколка для волос, но она не принадлежала ни одной из моих дочерей.

– Ты уверена? – спросил Юханссон.

– Да, абсолютно, я не хочу показаться упрямой, но…

– Подумай над этим делом, – предложил Юханссон. – У тебя есть мой номер. Подумай над этим делом. И позвони, если у тебя возникнут какие-то другие мысли.

Он видел испуг в глазах Эрики, но ни звука не последовало с ее стороны, она не разозлилась, а ведь именно такой реакции можно было ожидать, если бы он ошибался и речь шла о несправедливом обвинении.

«Интересно, где ты ее нашла? – подумал Юханссон, спускаясь в лифте. – Скорее всего, одновременно с тем, как обнаружила пропажу простыни, и наволочки, и, пожалуй, подушки тоже, – подумал он. – Где-то в начале осени 1985 года, когда делала генеральную уборку после летнего отпуска».

51 Среда 28 июля 2010 года

Примерно в то время, когда лучший друг Юханссона натягивал плавки, чтобы в последний раз перед сном искупаться в Индийском океане, сам он упал в собственном кабинете и сильно ударился. Но ранее произошло многое другое.

Подавая ему утренний кофе, Матильда попросила о разговоре с глазу на глаз.

– Мне надо поговорить с тобой об одном деле, если ты не против.

– Ради бога, – ответил Юханссон и улыбнулся дружелюбно. Он хорошо подготовился к тому, что далее должно было произойти.

– Вчера вечером, придя домой, я нашла шесть тысячных купюр в кармане моей куртки. Тебе ничего не известно об этом?

– Нет, – ответил Юханссон и покачал головой. – Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Я серьезно, – продолжала Матильда. – Я не могу принимать деньги и подарки от наших пациентов. Не имею права брать в долг. Так обстоит дело и…

– Кончай болтать ерунду, – перебил ее Юханссон. – Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Нам придется вернуться к этому позднее, – стояла на своем Матильда.

– Боюсь, я и тогда не буду знать больше, – ответил Юханссон с таинственной улыбкой.

– Я собираюсь поговорить с Пией на сей счет, да будет тебе известно.

– Это твое право, – сказал Юханссон. – Хотя, боюсь, она знает не больше, чем я. А сейчас ты должна извинить меня, – продолжил он, – но мне необходимо немного тишины и покоя, прежде чем ты начнешь возить меня по всяким личностям в белых халатах.

– Да, тебе надо встретиться с твоим кардиологом сегодня. До того, как мы поедем на лечебную физкультуру.

– Кардиолог, – проворчал Юханссон. – Какая честь для меня.

«Собственные невролог, кардиолог, физиотерапевт, собственная сиделка. Только их мне не хватало в жизни».

Первый визит Юханссона к его кардиологу, маленькому, хорошо тренированному мужчине пятидесяти лет, с лысой головой и живыми карими глазами. И в них то же выражение, что у белок из его детства, до того, как он нажимал на спусковой крючок и прерывал их жизненный путь. Доктор, слава богу, не вертелся на месте постоянно. Спокойно сидел с дружелюбной улыбкой, пока слушал грудь, легкие и сердце своего пациента, изучал распечатку его ЭКГ или просто смотрел на него.

– Дело обстоит так, – взял инициативу в свои руки Юханссон. – Я проработал в полиции всю мою жизнь. И привык к прямым ответам. Вдобавок устал слушать всякую дребедень от тебя и твоих коллег. Я хочу знать твое мнение о моем самочувствии и спрашиваю по той простой причине, что, на мой взгляд, я чувствую себя просто дьявольски плохо. Я не привык ныть, да будет тебе известно. Но ответь мне прямо.