Заставлю вспомнить Русь...

Может, пора захлопнуть ловушку? Нет, рано. Приплывшие в бухту русы уже не в счёт, поскольку доживают сегодня последние отпущенные им Богом часы. Какая разница, когда они умрут: сию минуту, через два-три часа или к утру? Не имеет значения и то, где это случится: на берегах бухты, в ущелье с ручьём либо на склонах горы. Сейчас важно другое: ещё оставшиеся в открытом море язычники не должны узнать об их судьбе. Тогда, возможно, они также решат при случае воспользоваться этой дважды проверенной в деле бухтой и тоже угодят в западню. Однако для этого нынешней ночью не должна спастись ни одна из стоявших у входа в бухту сторожевых ладей, ни единый человек с них. Поэтому, хитроумный спафарий, терпение и ещё раз терпение. Ведь именно этого прекрасного качества так не хватает простым смертным, а ты всегда считал себя намного выше их.

Василий поудобнее устроился на вершине скалы, вытянул голову в сторону моря, неподвижно замер. Ждать ему пришлось недолго. Вскоре, словно по команде, обе сторожевые ладьи качнулись, рывком двинулись вперёд. Быстро юркнули к горловине прохода из моря в бухту, исчезли в нём одна за другой. Прошло не больше пяти минут, как с противоположной стороны пролива, из-под скалы, на которой прятались византийцы, появились ещё два узких, стремительных силуэта. Сделав плавный разворот, они чёрными молниями скользнули в неё и пропали из глаз спафария.

— Пора! — еле слышно прошептал Василий, протягивая к соседу-легионеру ладонь.

Почувствовав в ней тяжесть потайного фонаря, он поднялся на четвереньки, стал всматриваться туда, где пролив соединялся с бухтой. Когда из тёмной горловины на сиявшую отражённым лунным светом ширь бухты вырвались четыре сторожевые русские ладьи, спафарий поднялся на вершине во весь рост, вскинул на уровень груди фонарь. Раз, два — мигнул он в левую сторону от бухты и столько же вспышек послал от неё вправо. Развернувшись в направлении гор, Василий трижды просигналил в сторону высокого утёса, расположенного за идущей вдоль моря дорогой. Тотчас на далёкой вершине утёса вспыхнули три ярких костра, вписавшись огнями в звёздную россыпь неба.

Василий опустил фонарь, облегчённо перекрестился. Вспышки фонаря, посланные им вправо и влево, служили сигналом стратигу Иоанну начать атаку на бухту с обеих сторон огибавшей её дороги. Это должно было не позволить высадившимся в бухте русам уйти из неё по берегу моря, оставив им единственный путь к спасению — вверх по горному ручью к седловидной горе. Зажжённые притаившимися на вершине утёса акритами костры являлись приказом комесу Петру перекрыть отступавшим по ущелью русам все выходы из него, кроме одного — на пологий склон горы. Эти же огни костров служили сигналом и друнгарию флота: со всей возможной скоростью спешить к входу в бухту и намертво запереть его. Оставив дромон и пару хеландий наблюдать за вновь обнаруженной им в море частью русского флота, друнгарий располагал теперь лишь тремя дромонами и восемью хеландиями, однако и этих сил было вполне достаточно, чтобы не выпустить обратно из бухты ни одной ладьи.

Василий дождался, когда из морской тьмы показались контуры тяжёлых, длинных дромонов и силуэты лёгких, подвижных хеландий. Внимательно пронаблюдал, как два дромона заняли позиции по разным сторонам пролива, третий, закупоривая горловину, бросил якорь строго напротив неё, как растянулись между ними в линию хеландии. Лишь когда на палубах дромонов у сифонов с «греческим огнём» замерла в боевой готовности их прислуга, а экипажи хеландий изготовились поражать из луков и пращей русов, которые будут пытаться спастись вплавь с пылающих ладей, он тронул легионера за плечо.

   — Я спокоен за пролив — ни одному русу не удастся уйти через него живым. Теперь моё место на суше, где суждено произойти главным событиям. Вставай и помоги мне спуститься к подножию скалы к нашим лошадям...

Побережье бухты встретило Василия шумом боя, лязгом оружия и грохотом щитов, криками людей и лошадиным ржанием. Стратига он нашёл за большим камнем сбоку от дороги, вдоль которой наступали в сторону бухты и ущелья с горным ручьём когорты пеших легионеров, поддержанные несколькими центуриями конницы.

   — Ну? — с нетерпением спросил Василий, спрыгивая с коня и уклоняясь от просвистевшей возле плеча стрелы.

   — Нам не удалось захватить русов врасплох, — виновато ответил Иоанн. — Они словно ждали нас в этом месте, заблаговременно перекопав дорогу рвом, завалив её камнями и срубленными деревьями. Сейчас пехота штурмует эти препятствия, а конница поддерживает её стрельбой из луков.

   — Сколько ты собираешься топтаться на месте? Или решил дать русам время уйти в горы?

   — Я послал за «греческим огнём», его доставят с минуты на минуту. Смотри, он уже здесь, — обрадованно указал Иоанн на появившиеся из-за поворота дороги две повозки с установленными на них сифонами для метания горючей смеси.