Заставлю вспомнить Русь...

А сколько изобретательности и хитрости ей пришлось проявить, чтобы убедить Игоря отправить в поход на Кавказ воевод, которых она считала опасными для княжича. Сразу после рождения Святослава она разделила воевод на тех, кто мог стать её союзником в борьбе за власть, добивайся её Ольга для себя или княжича, и тех, кто мог пожелать видеть на столе великих князей другого человека или себя самого. К первым прежде всего она относила Ратибора и Асмуса. Являясь чистокровными русичами, они вряд ли хотели увидеть великим князем Руси бывшего викинга Свенельда или потомка варяжских ярлов полоцкого князя Люта, самых вероятных соперников Святослава. А поскольку им, великокняжеским воеводам, приходилось водить дружины не только против иноземцев, но и подавлять восстания подвластных Полянскому Клёву других славянских племён, они едва ли испытывали желание увидеть великим князем и своим начальником кого-либо из недавних князей земель, которого они в своё время силой заставляли признать власть Киева и на чьё благорасположение им не приходилось рассчитывать. В случае, если власть оказывалась в руках Ольги или её малолетнего сына, от чьего имени она будет княжить, в их положении ничего не менялось, ибо и прежде они подчинялись Ольге так же, как Игорю. Ольга была уверена, что сами воеводы не станут претендовать на место великого князя. Ратибор всегда помнил, благодаря кому он стал главным воеводой, и не раз доказывал Ольге свою верность, даже рискуя собственным положением, а стареющему бездетному Асмусу, чьей семьёй с юных лет была дружина, а домом великокняжеский терем, эта власть попросту была не нужна.

В том, что самыми опасными противниками малолетнего княжича и Ольги, доведись ей править до его совершеннолетия, могли оказаться Свенельд и полоцкий князь Лют, а потому им будет нелишним повоевать на Кавказе, Игоря убеждать не пришлось. А вот чтобы заодно с воеводой Олегом отправить в поход его друзей Микулу и Рогдая, Ольге пришлось проявить чудеса изобретательности. Конечно, она не верила, что тройка друзей, с детства воспитывавшихся вместе с Игорем и бывших доселе надёжной опорой великого князя во всех случаях жизни, может стать врагами его сына. Но выступит ли тройка друзей-воевод на её стороне, потребуйся ей защитить своё право княжить вместо малолетнего Святослава, она в последнее время стала сомневаться.

Чувство настороженности к Олегу и Рогдаю возникло у Ольги вскоре после их возвращения с Игорем из первого неудачного похода на Византию. Ольге начало казаться, что воеводы стали иначе, чем прежде, на неё смотреть, при разговоре стараются избегать её взгляда, а в их голосах появилась холодность, что их встречи перестали, как некогда, носить дружеский характер, а превратились в строго деловые. Эту перемену она объяснила тем, что Рогдай узнал от Ярополка содержание их разговора, когда она полностью исказила смысл доставленных Рогдаем с днепровского порубежья вестей, и у воеводы могло возникнуть подозрение, что его странная сонливость в тот день и ложь великой княгини, которую Ярополк мог счесть правдой, только не выслушав самого Рогдая, связаны между собой. Позже он мог услышать от великого князя пересказ её объяснений, почему ей пришлось принять христианство, и далеко не глупому Рогдаю нетрудно было разгадать причины поведения Ольги и осознать ту неблаговидную роль, которую она заставила его сыграть в этих обстоятельствах. Рогдай мог рассказать обо всём Микуле и Олегу, и они сообща решили порвать с Ольгой дружеские отношения и воспринимать её только как великую княгиню, которая в угоду личным интересам способна на любое вероломство.

Придерживаясь мнения, что мудрый правитель из врагов делает друзей, а не превращает друзей во врагов, Ольга поначалу хотела объясниться с воеводами, однако после некоторого размышления отказалась от этого. Если отношение к ней воевод осталось прежним, а её подозрительность к ним вызвана чувством вины перед Рогдаем, затеянный ею разговор будет глупым и бессмысленным. Если она в своих наблюдениях права и воеводы действительно перестали воспринимать её наравне с Игорем своим близким человеком, которому свято верят и готовы пойти за него без колебаний в огонь и воду, ей не удастся вернуть их дружбу, ибо воеводы из тех людей, которые верят не хитросплетению слов, а совершенным поступкам. Зато в том и другом случае, пустившись с воеводами в объяснения, она наверняка унизит себя и, главное, всё равно не перестанет опасаться их — то, чего они не знают сегодня, может стать известно им завтра. Поэтому, не доводя дело до открытой вражды с воеводами и не наживая в них явных врагов, необходимо делать вид, что в её отношении к ним ничего не изменилось, выжидая подходящего случая, когда можно будет либо вовсе избавиться от воевод, либо сделать их безопасными для себя.