Заставлю вспомнить Русь...

— Спрашиваешь, как могла я поверить, что хазарская конница двинется на Русь, а не поскачет против войск багдадского халифа на Кавказ? — не сказала, а скорее прошипела Ольга. — А как ты поверил в то, что император Нового Рима поплывёт в тёплые моря, а не станет поджидать тебя со всем своим флотом на пути к Царьграду? Хочешь знать, почему я позволила убедить себя, что корабли патрикия Варды собираются подняться по Днепру и осадить с пехотой из Климат Киев, а не поджидать в Сурожском проливе тебя? А как тебе взбрело в голову, что в днепровском лимане тебе устроена хитроумная ловушка, когда там было всего-навсего восемь ромейских кораблей, выставленных напоказ для таких глупцов, как ты со своими воеводами, которые от их вида удирали до Сурожского моря? Говоришь, что у женщин волос длинный, а ум короткий? А каким был твой ум, когда боги у Перунова источника на Лысой горе и воеводы на раде предупреждали тебя о грядущей неудаче затеянного набега на Царьград, а ты упёрся на своём? Заявляешь, что на моём месте ты без труда разгадал бы все козни ромеев и хазар? Так почему ты на своём месте не разгадал козни одного лишь ромейского императора, и, не отправь я к Сурожскому морю конницу Рогдая, кто знает, стоял бы ты сейчас в этой горнице или остался бы навсегда в Дикой степи? Какие мы все умные-разумные на чужом месте и после того, как всё завершилось и стало ясным...

Подняв глаза, Ольга увидела, как побагровело лицо Игоря, как закусил он от ярости губу, как с хрустом сжались в кулаки его пальцы. Не договорив, Ольга придержала язык.

Зачем она уподобилась мужу, впавшему в неистовство там, где это совершенно ни к чему? Впрочем, Игоря как раз и можно понять: его душу ещё жжёт позор недавнего поражения, и сейчас он, пользуясь подвернувшимся удобным случаем, выплёскивает на неё всю накопившуюся в нём злость. Но даже будь дело иначе, разве одерживает умная жена верх над мужем, отвечая грубостью на грубость, оскорблением на оскорбление? О нет, чтобы одержать победу над самым грозным мужем, у неё имеется совсем другое оружие — показное послушание и притворные ласки. Почему забыла она об этом безотказном оружии, которое так помогло ей совсем недавно, когда Игорь убрал стражу от её покоев? Надо прибегнуть к нему и сегодня.

Прежде чем Игорь успел что-либо ответить на её обличительную речь, Ольга обняла его за плечи, прижалась грудью. Запрокинув голову, посмотрела ему снизу вверх в глаза, тихо, взволнованно зашептала:

   — Любый, о чём мы говорим? Так ли должны вести себя муж и жена, избежавшие стольких бед и встретившиеся в добром здравии? Зачем бередим ещё не зарубцевавшиеся раны, копаемся в горьком прошлом, ежели нужно думать о будущем? Не только о нашем, но и его будущем. — Ольга обхватила кисть правой руки Игоря, стала водить её ладонью по своему заметно округлившемуся животу. — Чувствуешь его? Скоро он будет с нами, и ты станешь готовить себе наследника, продолжателя дел своих.

Не прекращая гладить Игоревой ладонью свой живот, Ольга ткнулась лицом ему в грудь, заговорила, едва сдерживая рыдания:

   — Ты укоряешь меня, что я напрасно приняла новую веру, поскольку Руси не страшны ни ромеи, ни хазары, ни их союз. Ты убеждён, что, даже захвати вороги Киев, они никогда не завоевали бы Русь, раскинувшуюся от Русского до Варяжского моря и от Карпатских гор до Дикой степи. Ты прав, сегодняшней Русской державе не опасен никакой неприятель, вздумавший не ограничиться набегом за добычей, а покорить её своей власти. Но, принимая новую веру, я думала не только о судьбе Руси, но и нашего ещё не увидевшего свет ребёнка, будущего княжича-наследника. Что стало бы со мной и, значит, с ним, возьми вороги Киев и захвати окрестные Полянские земли? Кому и где я нужна, ждущая ребёнка и, следовательно, не способная организовать борьбу с вторгнувшимися чужеземцами? А коли этого не могу сделать я, великая княгиня, этим занялись бы другие князья, например, Древлянский, Полоцкий, Новгородский. И когда один из них, взявший остальных князей под свою руку, изгнал бы ворога из пределов родной земли и прослыл её избавителем, думаешь, он вспомнил бы обо мне и нашем сыне и пригласил нас, как твоих законных наследников, на стол великих киевских князей? Нет, он занял бы его сам! Ты мыслишь иначе?

Игорь молчал, и ободрённая Ольга, прерывая изредка речь тихими всхлипываниями, продолжала: