Застава в степи

— А поэтому, — закончил я совсем не подготовленную речь, — эта дорогая медаль принадлежит нам всем. Пусть она и хранится здесь, в штабе нашей флотилии.

Опять все захлопали в ладоши, а гости, выслушав переводчика, начали обнимать меня и всех ребят, которые стояли возле них.

Я осторожно отколол звездочку с крошечным барельефом бородатого героя Италии и передал ее Николаю Андреевичу. А тот, наклонив древко нашего знамени, прикрепил медаль к шелковому кумачовому полотнищу.

Провожая гостей, мы все высыпали на улицу. Садясь в машину, Журавлев поднял руку и сказал, заглушая наш гомон:

— Так держать, «Аврора»!

И все, даже те, кто не имел отношения не только к нашему крейсеру, но и вообще к флотилии, дружно ответили:

— Есть, так держать!

После проводов мы вернулись в пионерскую комнату и, выполняя приказ адмирала, подвинули нашу трехтрубную «Аврору» на пятьсот миль вперед. По подсчетам главного механика Саблина, «Аврора» вышла в Северный Ледовитый океан, о чем я и сделал запись на двадцать восьмой странице судового журнала.

— Теперь нас никто не догонит, — радостно щебетала Тарелкина.

— Грозилась синица море поджечь, — с улыбочкой ответил ей Вовка. — Завтра наш «Спутник» оставит вас позади. Вот они, наши километры! — закончил он, похлопав коричневый футляр своего фотоаппарата.

— Это как же так? — недоуменно поглядела на него Лена.

— А ларчик просто открывался, — ехидничал капитан «Спутника». — Здесь пять исторических кадров. Пять фотографий, которые украсят нашу школу. Каждая по сто миль. По задачнику Киселева получается пятьсот.

— А если адмирал не даст тебе по сто миль? — насупился наш боцман.

— Мне очень жаль, — паясничал Грачев, — но школа не будет иметь таких исторических кадров.

— А если ты за это получишь от меня по шее?

Вовка откинул со лба светлую челку и спокойно сообщил:

— Для меня это не будет неожиданностью. Я давно знаю: у кого ума мало, у того много силы.

Черные насмешливые глаза Генки сощурились, он сделал шаг к Грачеву, но между ними бесстрашно встала Лена и решительно отодвинула Синицына.

— Как тебе не стыдно, Вова? — повернула она красное лицо к Грачеву, и когда тот невинно пожал плечами, сказала Синицыну: — Не надо, Гена.

Боцман засунул кулаки в карманы и, резко повернувшись, отошел к окну.

А Вовка, как будто решив в этот день издеваться над ним, нахально заявил.

— Завтра за костюмы мы получим еще пятьдесят баллов. А это дополнительные пятьсот миль. Таким образом, капитаны, мы оставим вас во льдах Арктики на завтрак белым медведям.

На этот раз его пророчество чуть не сбылось. Потому что у нас произошло такое событие, которое, протянись еще неделю, задержало бы нашу «Аврору» во льдах океана.

Важное донесение

Вы смотрели последнюю кинокомедию режиссера Копейкина? Ту самую, в которой мы с Генкой снимались первый раз в настоящем цветном звуковом фильме. Правда, показывали нас всего одну минуту, зато снимали два дня. Но не в этом дело. Дело в том, что мы были не в какой-нибудь массовке, как все остальные, а в отдельном эпизоде.

Помните, там мальчишки ищут шпиона и встречают в степи подозрительного типа с усами? Так это мы с Генкой. Помните, я выхожу вперед и вместо того, чтобы ответить ему, как пройти в тракторную бригаду, спрашиваю:

— А документы у вас есть?

Как во всякой настоящей комедии, документов у него, конечно, не оказалось в карманах.

Но это я уже забежал здорово вперед. Лучше я вам сначала расскажу, что произошло у нас в поселке в день приезда киногруппы.

Перед праздниками отсеяли мы ранние зерновые. Тут пошли самые нужные, самые урожайные дожди. За два дня они напоили вдоволь землю, умыли деревья, крыши, заборы. Но не успели отзвенеть по окошкам последние капли, как теплое солнце, будто перегретый утюг, подсушило дороги и землю на полях, и уже в первых числах мая бригады начали сев кукурузы, а мы открыли купальный сезон в пруду.

На другой день после начала сева кукурузы у конторы появился необычный автобус, который почти на две недели сбил нас с верного курса.

О новом автобусе первым узнал наш боцман. Генка почему-то всегда и обо всем узнает раньше меня. Может быть, потому, что родился и вырос здесь, а я приехал в совхоз три года назад, и у меня пока еще знакомых меньше, чем у него. А может, потому, что отец Синицына работает шофером, часто ездит то в райцентр, то на станцию и привозит оттуда всякие новости, о которых почти никогда не говорят по радио, не печатают в газетах. А если и напечатают, то уже после того, как Генка сообщит мне. Вот как, например, сегодня. Не успел я умыться и снять со сковородки хрустящий оладышек, как в дверь забарабанили.

— Твой приятель, — сказала ворчливо бабушка. — Мать уехала, теперь и вовсе дома ночевать не будешь. Где уж там уроки учить.

Я открыл дверь: на крыльце стоял Генка и вытирал потный лоб. Я подумал, что Синицын пришел немножко позаниматься перед сочинением, но он поманил меня во двор.

— Капитан, что я тебе сейчас скажу. — Он оглянулся по сторонам и доверительно сказал: — К нам артисты из Москвы приехали.

— Травишь, боцман.