Застава

Костя Ватшин, хороший писатель и мощный хроник (о чём он сам не догадывался, пока не получил файл от убитого впоследствии хроника Кротова), тоже интересовался космосом и «ходил» в глубокое прошлое Вселенной, на миллиарды лет. По его словам он видел не только «снежинки» из звёзд, но и целые «мосты» из звёзд, соединявшие галактики, сооружённые перворазумниками и уничтоженные ими же в результате первых межзвёздных войн.

Но Уваров сомневался, что звёздные ансамбли сооружали первые разумные существа, им предшествовали какие-то другие разумные силы, родившиеся в «тёмную эпоху», а тем – ещё более древние, может быть, даже «разумные ядерные реакции» или полевые кластерные конструкции, о чём писал тот же Ватшин в своих фантастических романах, поэтому стоило напрячь память до предела, чтобы разбудить совсем уж седую старину, означавшую рождение Вселенной.

Да, благодаря инфляции[10], длившейся всего лишь ничтожнейшую долю секунды, родившаяся Вселенная достигла колоссальных размеров, не позволявших в одной части видеть, что происходит в другой. Но ведь это для нынешних наблюдателей – людей процесс инфляционного расширения длился ничтожные мгновения, для тех же, кто появился на свет в те времена, эти доли мгновения были равноценны векам и миллионолетиям! Возникшие жизненные конструкции должны были дать потомство, состариться и умереть, давая дорогу потомкам, потому что темп жизни был иным. Но какими были эти конструкции? Как выглядели разумные существа самой первой волны?

Уваров мысленно улыбнулся: этот вопрос он задавал себе неоднократно, однако до сих пор не смог на него ответить. Его наследственная память молчала, не спеша открывать тайны прошедших миллиардолетий с момента рождения Вселенной[11]. А может быть, и не хранила информацию о столь далёких временах.

Хотя сам Уваров верил, что его родовая линия – не как личности, а как представителя чередующихся волн разума – тянется до самого момента зарождения разума как такового.

Мысль-воля приоткрыла дверцу в «библиотеку» памяти, почти безошибочно нашла нужную полку с нужными файлами, соответствующими хранившейся там информации о далёком прошлом космоса.

Уварова объяла глубокая темнота, не пробиваемая ни одним лучиком света. Вспомнилось признание Ватшина: «Когда я попытался оглядеться и ничего не увидел, испугался даже, подумал – ослеп!» Ощущение глобальной тьмы так и действовало на психику – ошеломляюще, сам Уваров когда-то, попав в «тёмную эпоху», едва не запаниковал. Теперь же он знал, почему вокруг так темно, однако темнота эта не казалась мёртвой, и если она жила в памяти, то предок Уварова, живший в те времена, знал о её существовании и даже каким-то образом видел.

Но как он видел, чем? Были у него глаза или нет? Ведь он должен был ориентироваться в своём мире, принимая вместо световых лучей излучения другого диапазона электромагнитного спектра? Или тогда живые существа действительно представляли собой кластеры разного рода полей и видели гравитационные волны, к примеру? Или торсионные колебания…

Уваров настроился на спуск к границе «тёмной эпохи», сменившей пожар аннигиляции первичных частиц, родившихся после Большого Взрыва, но до слуха долетел какой-то стук, и он рывком вытащил своё «Я» из бездны памяти.

Стучали в дверь бокса.

Александр Александрович открыл глаза, инстинктивно прикрыв их рукой: в кабинете было слишком светло после мрака «тёмной эпохи».

– Кто?

– К Семёну Феоктистовичу, – раздался за дверью голосок лаборантки Раи. – Все идём.

Уваров с неохотой встал, протирая глаза, так как отказаться от рандеву с Чернявским он не имел права. Подумал, открывая дверь: дома оттянусь, погуляю по древностям, надо же отдыхать когда-нибудь.

3. Невыносимая прелесть раздражения

Тревогу объявили сразу после отъезда «китайской делегации», захватившей заместителя главы Московской газовой биржи Новихина, однако по горячим следам догнать микроавтобус «Хёндэ» не удалось. Он как в воду канул, свернув на Большую Якиманку. А когда его всё-таки обнаружили полицейские через двадцать минут в районе станции метро «Октябрьская», он был пуст.

Служба безопасности «Ксенфорса» не зря ела свой хлеб, но и она не смогла вовремя сориентироваться, уверенная в абсолютной невозможности прямой атаки на свои порядки. Бесин представить не мог, чтобы кто-то в России осмелился схватиться с его контролёрами открыто, кроме разве что такой же службы «Триэн». Однако в данном случае речь о схватке с триэновцами не шла, почерк был не их.

– Кто?! – тяжело спросил Арнольд Метаксович, когда на пороге его кабинета возник Рожнов, новоиспечённый начальник службы безопасности «Ксенфорса», похожий на большую серую мышь.

– Герпы, – выдохнул Рожнов, съёживаясь на краешке стула, не рискуя поднять глаза на Главного Админа.

– Доказано? Откуда сведения?

– Источник в «Герпафродите».

– Почему не упредили?

– Не успели.

– Я тебя зачем назначил главным по тарелочкам?!

Рожнов совсем усох, вжимаясь в стул.

– Нужна большая чистка… у нас где-то сидит «крот» герп.

Бесин внезапно успокоился.