Защитники. Отражение

Ксения кивнула. Внезапно она что-то разглядела в стене воронки, и лицо ее перекосилось, словно от боли. В последнюю секунду в стремительном вращении воды Хан успел разглядеть тело дельфиненка, попавшего в западню. Стихия не щадит никого.

«Готова?» – он тронул ее руку. В воде не видно слез, но он мог поклясться, что Ксения плачет.

«Да, – кивнула она, обхватила Арсуса за пояс. – Готова».

Хан максимально собрался. Он уже подрастратил свои силы, пока тащил на буксире крупных Арса и Лера в неуклюжих аквалангах.

Ксения зажмурилась, чтобы поберечь глаза, и покрепче прижалась к Арсу. Лер заботливо подстраховал, обхватил огромной ручищей ее тонкую кисть.

«Поехали!»

Сжавшись в единый комок, став буквально одним существом, Защитники молниеносно преодолели стену воронки, почти не заметив ее.

Ксения открыла глаза – Лер обеспокоенно заглядывал ей в лицо.

«Все хорошо?» – кивнул он. Над головой был свет – они миновали воронку! Получилось!

«Да», – ответила она одним взглядом, и в этот момент Хан, обладатель самой стремительной реакции в мире, протянул ей дельфиненка, которого успел подхватить, когда они проходили через стену воронки.

Ксения обняла малыша одной рукой, почувствовала сердцебиение – жив – и поторопилась всплыть. Дельфины не могут долго жить без воздуха. Уже поднимаясь, она увидела темный силуэт днища корабля. Они нашли его.

19

Капитан гнал корабль прямо на стену воды, через волны. Корабль, будто конь, чующий, что его ведут на верную гибель, так и норовил свернуть с пути. Соскальзывал с очередной волны не в ту сторону, куда понуждал его двигаться рулевой. Василий Семенович был человеком здравым, но иногда «Альбатрос» казался ему живым и обладающим собственным разумом и мнением.

– Ну же, миленький, давай. Просто поверь мне. Так будет лучше, – уговаривал капитан вполголоса свой корабль.

Двигатель ревел как сумасшедший. Капитан чувствовал его, как бегущий человек чувствует свое сердце.

Корабль был не новым, и двигатель тоже был порядком изношен. Годился для спокойных прогулок, но как долго выдержит работу в таком напряженном режиме? Эх, зря он отправил Диму в рубку. Надо было оставить его в машинном отделении. Оценил бы ситуацию на месте, сказал бы, нужно или нет сбрасывать обороты.

– Но чего причитать, – оборвал себя Василий Семенович. – Что сделано – то сделано. Надо как-то выкручиваться. А выкручиваться можно только одним способом – продолжать делать то, что начал. Не бросать же штурвал для того, чтобы сбегать вниз и проверить, что там и как.

И капитан, нахмурившись, продолжил то, что начал, – упрямо вести судно курсом, который считал единственно верным.

20

Витя внезапно приоткрыл глаза. Он не понимал где он, кто он и что с ним происходит. Его сознание находилось где-то в междумирье. Он чувствовал всем своим существом, что вокруг творится что-то ужасное. И ему было страшно.

Еще он чувствовал, что это ужасное имеет к нему какое-то отношение. И от этого было еще страшнее.

Он должен все исправить. Но для этого надо прийти в себя, вырваться в реальный мир. А он никак не может. Бродит меж серых теней, и выхода не видно.

Ветер резко и холодно хлестнул в лицо, словно дал пощечину. Глаза мальчика снова закатились, и он уронил голову на мокрые доски палубы. Его окатило волной, но он ничего не почувствовал.

21

Таня закончила сказку. Она старалась сделать ее как можно длиннее, но начала путаться в сюжете, увидела, что ее маленькие слушатели отвлекаются, и быстренько свернула представление. Спешно женила принца на принцессе и запустила в небо фейерверки в их честь.

– А что было дальше? – спросила Катя.

– Я не знаю, – сказала вожатая. – Может быть, ты придумаешь продолжение истории и расскажешь его нам?

Катя попыталась, но через пару минут запуталась в созданном собственноручно сюжете и сдалась. В трюмном салоне повисла тишина.

– А в лагере сейчас, наверное, обед, – тоскливо протянул кто-то из мальчишек.

– Ага, есть хочется жуть, – подхватил еще один мальчишеский голос.

– И нам, и нам, – раздалось со всех сторон.

Танечка растерянно посмотрела на детей и поняла вдруг, что и сама голодна, и, похоже, уже давно.

– Так, дети, действительно, уже давно пора перекусить, как же это мы забыли? Сейчас я схожу к капитану, и мы выясним, где здесь у него кухня с холодильником! – бодро сообщила Таня.

– Камбуз, – подал голос Сева.

– Что? – не поняла Танечка.

– На кораблях не бывает кухни, тут это называется камбуз.

– Отлично! Значит, я узнаю у капитана, где тут камбуз. И есть ли повар.

– Кок, – снова подсказал Сева.

– Да, кок. Катя – за старшую. Без меня отсюда никому не выходить. Всем понятно?

– Да, – раздался нестройный хор голосов.

– Хорошо. Рассчитываю на ваше благоразумие.

Таня поднялась на ноги и направилась к выходу. Тут корабль качнуло так, что она чуть не полетела через весь трюмный салон. Хорошо еще успела ухватиться за торчавшую из стены ручку. Дети испуганно закричали.

– Всем сохранять спокойствие, – сказала Таня, стараясь, чтобы голос ее не дрожал. – Я дойду до капитана и вернусь.