Защитник 80-го уровня

В процессе Джизакского хлопкопромышленного объединения подобрался сильный состав адвокатов: на пике своей формы находились Татьяна Осокина, Андрей Савушкин, Слава Хандамиров; разгоралась звезда Елены Львовой; крепким профессионалом показал себя опытный коллега из Ставрополя Николай Русаков, и наконец, скамью защиты украшала одна из лучших московских судебных адвокатов, блистательный оратор Татьяна Георгиевна Кузнецова.

Но один из защитников выглядел среди остальных чужеродной фигурой. Владимир Р-й, казалось, вообще не был знаком с процедурой судебного разбирательства. Оказавшийся добрым малым, веселым, общительным человеком, он специализировался по трудовому и хозяйственному праву – до поступления в коллегию много лет работал юристом в разных государственных и общественных организациях, и нынешнее уголовное дело было в его адвокатской практике первым. Как к нему обратились за защитой второй по весу фигуры в нашем процессе – директор одного из хлопкозаводов М-нов обвинялся в получении и даче взяток более чем на 2 млн руб., – кто знает.

Р-й выступал со вздорными заявлениями и ходатайствами, прерывал допросы свидетелей, несколько раз требовал, чтобы суд немедленно возбудил уголовное дело на тех, чьи показания его не устраивали. Однажды, помнится, оскандалился – продолжил свой очередной пространный монолог, сделав жест в сторону подсудимых, поговоркой «вернемся к нашим баранам». Те, сплошь хлопковики-узбеки, зацокали и укоризненно закачали головами в тюбетейках – им эта поговорка явно не была известна.

Председательствующий, член Верховного суда РСФСР В.И. Мухин, поначалу не скрывал своего возмущения – «почитайте Кодекс!», но затем перешел на шутливый тон. Бывало, выходя в судебное заседание, окидывал взглядом участников процесса и спрашивал: «А где наш главный адвокат? Вижу. Ну что, считаете, можно начинать?»

На третьем месяце рассмотрения дела – а всего процесс длился около полугода – М-нов в перерыве подозвал нас с Кузнецовой и, показав свою тетрадь, сообщил, что хочет отказаться от защитника.

– Я веду записи. Ни одного ходатайства Р-го суд не удовлетворил. Судья все время его отчитывает и высмеивает. Я попрошу другого адвоката.

Нам поплохело. В соответствии с процессуальным законом того времени замена адвоката влекла возврат процесса к самому началу, а еще новому защитнику надо предоставить не меньше месяца для изучения материалов дела. И ведь отказ трудно будет отклонить – он действительно обоснованный. Мы наперебой стали убеждать подсудимого:

– Вы ошибаетесь. На самом деле Р-й судье симпатичен, тот настроен к нему по-доброму, невозможно отрицать, что ваш защитник – обаятельный человек. И вообще, все для вас кончится хорошо; главное – согласие с большей частью обвинения, суд не может не учесть раскаяние подсудимого в содеянном.

А я еще ввернул:

– Вам нравится, как я защищаю Х-ва, полностью отрицающего свою вину. Но увидите: он получит более суровую меру наказания.

Зашли к судье, рассказали о беседе с М-вым. Мухин побледнел – все понял. Граничащие с издевкой шутки в адрес Р-го прекратились.

А я напророчил. Суд подвел большинство подсудимых, включая М-ва, под амнистию, отмерив им наказание не свыше 8 лет лишения свободы. Кроме двоих: начальника объединения Ш-ва – тот был осужден за получение и дачу взяток на 4 млн – и моего подзащитного, обвинение которого было в пять раз меньше по объему по сравнению с М-новым и к тому же почти все развалено в суде. Ш-ву суд отмерил 15, а моему Х-ву восемь с половиной лет лишения свободы. Половинка была иезуитской – именно она не позволяла применить амнистию, принятую ко дню первомайского праздника. Не любят наши судьи, когда подсудимый не признается. Прокурор, правда, просил 14 лет. В итоге Х-в тоже освободился по амнистии – другой, объявленной в Узбекистане сразу же после распада Советского Союза.

После окончания процесса вдруг подумал: а что, если такой сценарий ведения защиты был специально разработан адвокатом и подсудимым, чтобы спровоцировать судью и побудить вынести приговор с гарантией от обжалования? Но мысль прогнал – ничто не указывало на наличие у коллеги великого актерского таланта. Нет, слишком прост Р-й. А ты-то сам хорош – всего два года в адвокатуре, а уже додумался до такой пакости. Но, с другой стороны, не на ровном же месте рождаются такие грешные мысли.

Коробка с сервизом – не место для взятки