Защитник 80-го уровня

Председателя Совета Министров Узбекской ССР Н. Худайбердыева я защищал в Верховном суде СССР в сентябре 1989 г. на излете «узбекского дела». Ситуация в нем к этому моменту повернулась на 180 градусов: Гдляна и Иванова обвинили в нарушении законности и отстранили от расследования; уже было прекращено несколько уголовных дел. Худайбердыева также передопросили новые следователи: он отказался от прежних признаний, и в связи с отсутствием иных подтверждающих получение им взяток доказательств уголовное преследование по большинству эпизодов прекратили. Осталось три мелких: получение в одном случае сувенирного халата, в другом – меховой шапки, в третьем – резного ларца. Только по ним дело в суд, безусловно, не направили бы, расценив подношения как подарки к разным знаменательным датам. Но глава узбекского правительства был обречен на осуждение, ибо центральным эпизодом обвинения было не получение, а дача взятки. Крупной, даже очень – 50 тыс. руб. И не кому-нибудь, а первому заместителю министра внутренних дел СССР, зятю Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева Юрию Чурбанову. В отношении Худайбердыева (как и директора Джизакского хлопкозавода Х-ва) создалась преюдиция: Чурбанов был уже осужден тем же Верховным судом СССР за получение от него взятки. И в том, чурбановском, процессе, на который арестованный Худайбердыев из следственной тюрьмы был доставлен в качестве свидетеля, оба взятку признавали. Сейчас мой подзащитный это отрицал.

Приступил к изучению дела. Выяснил: признания в даче взятки Чурбанову следствие добивалось от Худайбердыева почти полгода. Долгое время он данный факт отрицал, а когда признал, четыре раза менял показания об обстоятельствах преступления: сначала – в своем кабинете при посещении Чурбановым Совета Министров Узбекистана, затем – непосредственно после банкета в загородной резиденции ЦК, после – в автомобиле, когда вместе возвращались из МВД Узбекистана, и наконец, что составило окончательную редакцию обвинения, – в парковой зоне пансионата, где проживал Чурбанов, на совместной прогулке, а пачка денег купюрами в 100 руб. была помещена в картонную коробку с чайным сервизом.

Листаю материалы дела: вот фотография пачки новых сторублевых купюр общей суммой в 50 тыс. с указанием, что ее толщина составляет 8 сантиметров; вот следующая фотография коробки с чайным сервизом и его содержимого: чайничка и шести пиал. Далее должен последовать протокол следственного эксперимента, демонстрирующего, что пачка денег влезает в сервизную коробку. Что такое – нет протокола?!

Повторно пересматриваю весь том следственного производства: протокол отсутствует. Зато обращаю внимание на одну деталь в последнем допросе обвиняемого: его содержание идентично предыдущему. За единственным исключением: Худайбердыев сообщает, что, вкладывая пачку денег в коробку, разделил ее на две части. Пронзает мысль: следственный эксперимент в действительности де-факто проводился, но показал, что даже разделенная пачка в коробку не помещается. Поэтому его протокол и не отражен в материалах дела.

Связался с родственниками подзащитного, попросил доставить мне коробку со злополучным сервизом. Нашли, привезли. Вскрыл: коробка забита содержимым, что называется, под завязку.

Нарезал стопку бумаги величиной со сторублевую купюру и толщиной 8 сантиметров. Поэкспериментировал: не влезает ни целая, ни разделенная – картонная упаковка не закрывается, встает домиком и в качестве подарка, тем более высокому гостю, явно непригодна.

Выходим в процесс. Подсудимый вину свою отрицает; прежние признания объясняет давлением следствия, говорит, что несколько раз менял показания об обстоятельствах дачи взятки специально, чтобы стала ясной абсурдность обвинения.

Привезенный из колонии Чурбанов также изменил свои прежние показания и категорически отрицал не только получение взятки, но и саму описанную в обвинительном акте встречу с Худайбердыевым.

Процесс подошел к концу, и я окончательно утвердился во мнении, что просить провести в судебном заседании следственный эксперимент непродуктивно – отказ неизбежен. Не станет судебная коллегия при наличии обвинительного приговора в отношении Чурбанова возвращать дело на доследование. Потому выплеснулся «по полной» в защитительной речи: указал на то, что определенно шла подготовка к следственному эксперименту, а в деле нет его протокола, поскольку «примерка» не подтверждала «сервизную» взятку. И вот здесь я учинил перформанс: вынул из-под стола коробку с сервизом, поставил на стол и сообщил, что провел эксперимент взамен следствия и убедился – деньги не влезают. Получил замечание.

Ожидаемо Худайбердыев по преюдиции был осужден за дачу взятки Чурбанову к семи годам лишения свободы. Аргументы защиты были услышаны в 1992 г., после распада Советского Союза, Верховным судом Республики Узбекистан, куда я обратился с надзорной жалобой. Худайбердыев был полностью реабилитирован в даче взятки Чурбанову. А тот еще полтора года отбывал наказание за получение взятки от Худайбердыева. Чудны дела твои, отечественное правосудие!