Заре навстречу

- Он хочет к товарищу Яну - военному комиссару города! А у того сейчас только и делов, чтобы поить тебя рыбьим жиром и учить гимнастическим упражнениям.

Нельзя к Яну: ему некогда.

- Осип Давыдыч, дай печать, - нетерпеливо сказал Капелюхин.

- О печати не может быть и речи.

- Тогда я пойду так. - И Капелюхин, дернув сердито плечом, приказал: Пошли, ребята.

Тима остался. Но когда уже захлопнулась стеклянная дверь типографии, он не выдержал и сказал мечтательно улыбающемуся Изаксону:

- Я вечером приду. Скажите маме - я целый, - и бросился догонять Капелюхпна.

Сам Мачухнн открыл им дверь. Поверх нижнего белья на нем была огромная мохнатая шуба, ноги засунуты в фетровые ботики с расстегнутыми застежками. Нижняя мокрая губа расслабленно свисала, а глаза были сивые, мутные.

- Пожаловали, - произнес он хрипло, еле двигая языком. - Входите, погладив всклокоченную бороду лиловой опухшей ладонью, торжествующе сообщил: - А я душу вином гашу. Значит, грабить пришли? Будьте любезны. Вот мой чертог, обитель, так сказать. Это трапезная. А тут, вы хоть выражение морды смените, молельня.

Почивальня. Двухспальная - карельская береза. А я на ей, как сиротка, второй десяток лет один. Преставилась супруга. - Смахнув с бороды слезу, открыл дверь в следующую комнату, глухо сказал: - А ото, думал, помру, городу сдам, на просвещение поколений. Все, что о Сибири написано, собрал. Каждый переплет - полтинник. На растопку товарищи, конечно, пустят. В прах из трубы развеют. Глобус на крыше кирпичами расколотят. - Тяжело опустившись в кресло, застряв в нем толстыми бабьими боками, он вдруг жалобно попросил: - Пододвиньте кто графинчик, а то под сердцем засосало. - Выпив из старинного, радужного стекла, стаканчика, спросил: - Выходит, ваша взяла. Тэ-кс... Значит, имущество брать будете?

- Гражданин, - с достоинством заявил Капелюхин. - Я к вам с мандатом. Вот.

Мачухин держал между пухлых пальцев бумажку и глядел на нее бессмысленными глазами.

Капелюхин деликатно пояснил:

- Мандат. Законно машинкой отпечатан. Но пока не действует - поскольку без печати.

- Антихристовой? - спросил Мачухин.

- Давайте без выражений, - сурово предупредил Капелюхин. - Значит, мы пока с предварительным осмотром к вам.

- Дверь как, запирать или нараспашку оставить? - вяло спросил Мачухин, с трудом волоча ноги. - Мне теперь все едино. Бери, хватай! Конец свету наступил, крушение!

- Быстро вы на корню подгнили, гражданин Мачухин.

- Горе свалило, горе, - сказал Мачухип. - Стала на дыбки Россия, - и, хитро подмигивая заплывшим воспаленным глазом, опросил: - Ты думаешь, я из тех, кто ныл, что хам грядет. Не-ет. Я народ знаю. Мы его круто мяли, а он нас за то еще шибче сомнет. Потому горе в вине топлю, что все понимаю и чую себя, как муха осенняя, но неохота за открытую злобу на старости лет в вашем остроге доживать. Вот какой я неглупый! Потому покорно говорю: берите, нате. Вот ключи все на стол выложил.

Мачухпнские апартаменты не понравились Капелюхину: комнат много, а все вроде кладовок - темные, тесные.

Решил: нужно поискать помещение попросторнее.

Иначе было у Пичугина. Он вышел навстречу в косоворотке, в болотных сапогах. Держа руку в кармане, спросил сразу:

- Что, с обыском? Нет? Зачем пожаловали? Помещение? Ваш мандат? - И, возвращая мандат, сказал с торжествующей ухмылкой: - Липа! Ни печати, ни подписи! - Вытащив из кармана руку с револьвером, нацелив на живот Капелюхина, предупредил: - Принимаю вас как грабителей, буду стрелять и могу без предупреждения.

Сзади Пичугина появился поджарый человек с пробором посредине головы, в такой же, как на Пичугине, сатиновой косоворотке, но в офицерских галифе и армепских сапогах. Он держал руку за спиной.

- Ребята, - сказал озабоченно Капелюхин. - Выйдите-ка отсюда на улицу. Я тут по секрету побеседую. - И, видя, что мальчики колеблются, прикрикнул: - Ну, кому сказано?

Вышли на улицу, как велел Капелюхин. Прошло несколько томительных минут. Рогожин подошел к дверп и стал дергать ее; дверь оказалась запертой изнутри. Он начал колотить дверь ногами, никто не открывал.

- Бежим, - сказал Тумба, - до рабочих и солдат.

Они же теперь на всех перекрестках стоят.

Действительно, мальчики скоро наткнулись на красногвардейский патруль. Красногвардейцы выломали замок двери и ворвались в пичупшскпн дом. В коридоре валялся с прижатыми к животу руками человек в офпперских галифе, а в огромной столовой среди опрокинутой мебели они нашли Капелюхпна, лежащего на Пичупше.

Лица обоих были в крови.

Подымаясь, Капелюхин сказал со вздохом облегчения:

- Здоровый, черт. Слышу: стучат, а слезть с него не могу. Я его держу, а он меня. Крепкий. Если б я из-под его ног половичок не дернул вовремя, он бы мне сразу башку прострелил, а так споткнулся и промазал. По самому черепу пуля скользнула. Сначала, как поленом, огрела. Если б не моя ловкость, лежать бы мне теперь вверх брюхом.

Пичугина держали за руки. Но потом отпустили. Тяжело дыша, он сел на стул и, положив ногу на ногу, нагло улыбаясь, сказал красногвардейцам: