Заражение

Ефимов сглотнул, его черные глазки забегали из стороны в сторону.

— Эй, что здесь происходит? Марц!.. Марцелов, слышишь меня? Немедленно вызывай подмогу, на отдел совершено нападение! Срочно ОМОН…

Гонгадзе вытащил топор из пожарного комплекта, висящего возле входа. Ефимов вытаращил глаза, которые, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Какой-то столбняк напал на него, он не мог и пальцем пошевелить, лишь вращался на одном месте под пристальными взглядами хмурых людей.

Треск раскроенного черепа прозвучал в полной тишине. Гонгадзе вытер кровь с лица рукавом мокрой от снега куртки, подошел к пожарному щиту и водрузил топор на место.

Убери труп в подвал и возвращайся. У нас много работы.

Гонгадзе схватил старшего лейтенанта за ногу и по кровавой скользкой дороже поволок в темноту.

До одиннадцати вечера Марцелов монотонно отвечал на беспрестанно поступающие телефонные звонки, обращения, жалобы соседей, мольбы о помощи, слушал жуткие угрозы и обещания проклятий, пока одна дама не предложила свои услуги жрицы любви. Он осклабился. Что они теряют? Она может быть хорошим переносчиком.

Девица явилась через полчаса. Ее не смутило ни то, что вызов был в здание полиции, ни то, что, когда она вошла, ее сразу окружило десять человек.

— Ого, — присвистнула она. — Да вы тут изголодались… Кто платит? Если на всех, будет дороже. — Она оглядела серые лица. В мерцающем свете ламп дневного света полицейские показались ей какими-то… странными. Обычно эти ребята, по крайней мере, те, кого она лично знала — ребята с юмором, любят покуражиться, и в бровь, и в глаз, как говориться, а тут… впрочем, время какое, наверное подустали, решила она.

— У вас корпоратив, что ли? — спросила она, стараясь унять дрожь. Голос ее разнесся по гулкому фойе и улетел в черноту коридора, где, как ей почему-то казалось, затаилось самое страшное. — А где музыка… шампанское, надеюсь, заказали? Или так и будем стоять как девочки-припевочки на утреннике?

Никто не пошевелился. Никто не проронил ни слова.

Она огляделась.

— Наверное… я не туда попала, — сказала она медленно. — Что-то мне это не очень… пожалуй, вы тут развлеките друг дружку сами, а я…

— Стой, — сказал голос из-за спины.

Она повернулась.

Мужчина (или кто это был?), весь в красно-синих пятнах, с затекшими глазами и высунутым наружу языком протягивал ей какой-то пузырек.

— Дыши.

— Что?

— Дыши.

— Сам дыши. Я что тебе, наркоманка какая-то? Вы меня с кем-то спутали, извините, я…

— Дыши, — упрямо повторил полицейский.

Она смекнула что к чему. Обдолбыши. Секта, мать их, наркотов. Собираются по ночам и дышат какой-то дрянью. Что это может быть? Она понятия не имела. Какой-то наркотик, не шанелью же они глушатся.

Протянув руку, взяла флакончик.

— Хорошо, хорошо. Дышу. Полный вдох, да? Одной ноздрей, потом другой? Как в ки… — она что есть силы взмахнула сумкой, в которой лежала бутылка водки на всякий случай, присела на одной ноге и выставив руки наружу, разгребая пространство — ринулась на выход, отчаянно брыкаясь. Ее острые как лезвия ногти погружались в горячую плоть — она это чувствовала, и напрягая пальцы еще сильнее, раздирала глаза, шеи, руки. Благодаря скользкой шубке, руки преследователей соскальзывали с ее тела, никто не мог ее удержать — как змея она извивалась меж десятков скрюченных пальцев и острый запах смерти удесятерял ее энергию.

— Стреляй! — заорал Марцелов, когда хлопнула дверь. За ней ринулись несколько человек, у кого-то спереди за плелись ноги и в дверях образовалась толчея. Они услышали, как почти сразу хлопнула дверь машины, взревел мотор, зажужжали колеса по снегу.

Мгновением спустя грянули выстрелы, однако было поздно — неизвестная иномарка, ожидающая жрицу любви, скрылась за поворотом.

Далеко не уйдет. Если она не заразится, значит тот, кто ждал ее в машине. Она забрала флакон с собой. Найди, где она живет.

Марцелов открыл компьютер и запросил базу данных городских проституток, потом ввел номер телефона, зафиксированный системой.

Острошицкая Тамара Петровна, 11.09.1987 г.р. Русская. Адрес: ул. Больничная, 43 кв. 92.

Глава 25

Лето 1980 года

Всполохи. Света. Мигают. Над. Головой. Один. За. Одним. Один. За. Одним.

Где-то далеко внизу стучали колеса, как у магазинной тележки. Стрела времени неслась мимо, мелькали огни, раздавались тревожные голоса людей. Он смотрел вверх, серый потолок стелился над ним размазанной полосой. Кто-то заглядывал ему в лицо — он не узнавал этих людей. Они были в масках. Изредка сквозь неразборчивый хор голосов, больше похожий на звучание сломанного радиоприемника, он улавливал голос знакомый, родной, близкий. Она была рядом. Он успокаивался.

Каталка летела по мрачным коридорам больницы скорой помощи. Редкие встречные, в основном это были дежурные медсестры, поспешно отходили к мрачным зеленым стенам, пропуская бегущих людей.