Лукин тоже улыбнулся. Он не стал делать замечаний, не в его правилах было вообще кому-либо делать замечания, если это не влияло на ход эксперимента. Пусть расслабятся, — подумал он. Впереди два месяца жесткого режима, сравнимого с тюремным заключением, пусть и не самого строгого режима. Однако даже такую каторгу переносили далеко не все. В его же интересах было довести до финала всю группу. Любой ценой. Негласно, он был обязан удовлетворять любые их прихоти, лишь бы они не сошли с ума раньше времени и тестирование было официально признано состоявшимся.
— Что дальше? — спросил коротко стриженый мужчина, с повадками бизнесмена. Четкий голос, хорошая дикция, спокойный, уверенный, — отметил Лукин.
— Дальше будет интереснее. И тяжелее. Эти три дня была присказка, настоящая работа начнется через пару часов. Сейчас я включу проектор и подробно, по шагам расскажу, что будет происходить с вами в эти два месяца…
— А если кто-то не справится? Вдруг я… я не захочу продолжать? Мне выплатят обещанную сумму? — послышался женский голос со второго ряда.
Лукин опустил пульт управления проектором.
— Все вопросы вы сможете задать после лекции. Но вам, Евгения Петровна, отвечу.
— Получение полной суммы контракта возможно только в случае прохождения тестирования до конца, до финальной стадии, когда комиссия министерства здравоохранения одобрит результаты и вакцина отправится в промышленное производство. Вы хотите узнать, что будет если вы вдруг захотите расторгнуть контракт через неделю?
По залу прокатилась волна.
— Возможен и такой вариант. В конце концов, это не рабство, а вполне добровольное мероприятие, — продолжил Лукин. — Однако, хочу отметить, что при досрочном расторжении контракта сумма выплат будет не пропорциональной количеству дней, а фиксированной — две тысячи рублей за каждую полную неделю.
— Что-то мало… — разочарованно протянула Евгения. — Совсем…
Сложно с ней придется, ох и сложно. Лукин понимающе кивнул.
— Кажется, что это мало. Согласен. Тем больший стимул будет дойти до конца. Тогда ваши выплаты составят совсем другую сумму. А именно, — пятьсот тысяч рублей при отрицательном решении комиссии. И миллион рублей — при положительном решении и принятии вакцины к производству.
— О-ох… — группа заерзала, видимо представив обладание всей суммой — такой близкой и такой далекой одновременно.
— Совсем другое дело, — послышался грубоватый голос пожилого мужчины, ухо которого украшала дорогая серьга. — Ради этого стоит и потерпеть немного. Правда, друзья?
— Да я ради миллиона готов тут целый год торчать, колите что угодно, и эту… как ее, пункцию тоже. Вон, Федору Михайловичу даже понравилось… — Морозов поднял руки вверх, демонстрируя полную поддержку.
— А теперь с вашего позволения я начну лекцию, — прервал его Лукин. — Запоминать и записывать необязательно, экзаменов и зачетов, как в школе, не будет. — Лукин улыбнулся. — Но, я уверен, вы захотите знать, что с вами происходит и что будет дальше. Потому что некоторые ощущения, которые вы испытаете, могут быть не совсем обычными…
— Короче, будет плющить. Так и скажите.
— Да, говоря языком Антона, можно выразиться и так. Иногда будет плющить и я должен честно в этом признаться. Вы приехали не на Карловы Вары, и даже не в пансионат «Лазурный». Мы взрослые люди, каждый понимает, вернее, должен понимать, что такие деньги платятся не за внешние характеристики и не доброе сердце. Не буду скрывать, вы были отобраны не случайно. Каждый из вас несет определенный научный интерес и покрывает широкую группу потенциальных пользователей вакцины. У кого-то редкая группа крови, — его взгляд задержался на смущенном лице Евгении Савицкой, — у кого-то в активе перенесенный грипп в тяжелой форме, а кто-то имеет генные мутации, которые могут вызвать непредсказуемое поведение вакцины. Да-да. Мы затратили огромное количество сил и энергии, чтобы найти и собрать вас под одной крышей и поэтому надеемся на плодотворную работу.