Запретные навсегда (ЛП)

— Они меняют охрану, — говорит она, ее слова внезапно становятся отрывистыми и поспешными. — Мне нужно идти. Я знаю по выражению твоего лица, что ты не хочешь доверять мне, Саша. Но я вернусь и найду способ заставить тебя доверять мне. Если я смогу это сделать, я, возможно, смогу вытащить тебя отсюда.

Она разворачивается на одном тонком, заостренном каблуке, еще раз оглядываясь на меня, прежде чем исчезнуть в тени, ускользая в темноту здания, а я сижу там в крайнем изумлении.

Я не совсем уверена, что все это не было просто очередным сном.

14

МАКС

На следующий день я снова оказываюсь в машине с Левиным, на этот раз в дальней поездке.

— Мы едем в Новгород, — говорит он мне без предисловий, когда мы отъезжаем от отеля, снова с завтраком в руках. — Мы останемся там на ночь после того, как встретимся с нашим связным, и вернемся утром. Если повезет, к тому времени у Юсова тоже найдется что-нибудь для нас.

— Мы хотим просто ждать от него вестей?

Левин почти закатывает глаза, когда смотрит на меня.

— Чем больше яиц в корзине, тем выше шансы Саши, — просто говорит он. — Но должно быть не слишком много яиц, иначе они могут начать разговаривать друг с другом.

— С кем мы собираемся встретиться?

— Старый компаньон из Синдиката. — Левин откидывается на спинку стула, тонко сжав губы. — Еще раз…позволь мне вести разговор. Она не самый дружелюбный тип людей. Особенно она не любит священников, так что давай опустим эту часть предыстории.

— Ты сам заговорил об этом в прошлый раз, — сердито говорю я ему, отхлебывая черный кофе. Сейчас раннее утро, раньше, чем даже я привык вставать, и я плохо выспался. После моего быстрого и неудовлетворительного освобождения я был беспокойным, мои сны колебались между эротическими и ужасающими, и все они были связаны с Сашей. У меня такое чувство, будто я проспал самое большее два часа.

— Потому что Юсов заслуживает того, чтобы в него вселили страх Божий, — криво усмехается Левин. — С другой стороны, Валерия… Ну, даже я обходил ее стороной, когда был частью Синдиката.

— И она все еще в Синдикате? — Спрашиваю я, игнорируя комментарий Левина о Юсове.

— В некотором роде. Она берет иногда на себя их работу.

— Неужели так легко входить или выходить? Это не соответствует тому, что я слышал.

— Для некоторых. — Левин пожимает плечами. — Есть часть достаточно сильных и смертоносных людей, и Влад считает, что в его интересах позволить им найти выход для определенных дел или оставить их на договорной основе, с большей свободой. Другие не должны быть бесплатными, но превратились в монстров, которых боится даже Влад. Хавьер Агилар, один из таких, — добавляет он. — Пока он остается в Мексике, Влад не будет преследовать его. Он слишком сильно его боится.

— Тот, кто забрал Изабеллу. — Я не посвящен во все, что произошло в Мексике, когда Найл проник на территорию Хавьера Агилара, человека по прозвищу укротитель невест, чтобы спасти Изабеллу. Тем не менее, я знаю достаточно, чтобы понять, что он еще один мужчина, с которым не стоит связываться.

Левин кивает.

— Есть и другие.

— И Валерия — одна из них?

— Влад считает Валерию полезной, — медленно произносит Левин. — Пока она остается такой, между ними не должно быть никаких проблем.

Я чувствую, как напряжение скручивается у меня внутри, пока мы едем, мои зубы сжимаются до тех пор, пока я не начинаю чувствовать головную боль. Каждое мгновение, которое проходит без того, чтобы вытащить Сашу, это время, когда я представляю себе множество ужасных вещей, и растущая беспомощность заставляет меня чувствовать себя хуже, чем когда-либо. Я хочу ворваться на территорию Обеленского, убить всех, кто был между мной и Сашей, разорвать его и любого другого на части, кто мог бы держать меня подальше от нее или причинить ей боль, с жестокостью, которая поразит и ужаснет меня. Это напоминает мне о том, что я чувствовал той ночью на конспиративной квартире Алексея, о том удовольствии, которое я получил, причинив ему боль из-за Саши, почувствовав его горячую кровь на своих руках и осознав его боль.

— Разве ты не боишься своего бога, священник?

— Я бы боялся, если бы думал, что Бог находится в этой комнате.

Где бы Обеленский ни держал Сашу, я не сомневаюсь, что Бога там тоже нет. И теперь, после всего, единственное, чего я по-настоящему больше боюсь, это потерять ее.

Поездка в Новогрод проходит в основном в молчании. В какой-то момент Левин включает музыку, какую-то рок-станцию, которую я не узнаю, и я по большей части отключаюсь, наблюдая за проносящейся мимо сельской местностью, когда мы выезжаем из города. Я думаю, что в какой-то момент я засыпаю, потому что, когда я резко просыпаюсь снова, мы въезжаем в город исторического вида, с большими каменными и кирпичными зданиями и ухоженными улицами.

Левин паркует машину у отеля, регистрирует нас, прежде чем кивнуть головой на меня и в сторону вращающейся двери, ведущей обратно на улицу.

— Пошли, — резко говорит он. — Валерия ждет.