Запрети любить

Я имею право любить. Я имею право выражать свои чувства. Я имею право быть счастливой. Я засыпала с этими мыслями, положив голову на грудь Игната. И субботним утром проснулась в отличном настроении, однако Игната рядом не обнаружила — он ушел. Я умылась, почистила зубы, привела себя в порядок, надела длинную широкую футболку, которая заменяла мне платье, и пошла искать Игната, чтобы позавтракать вместе с ним. Погода на улице стояла ясная, солнечная, и ноябрьский снег за окном искрился под лучами. Обычно в ноябре, после своего дня рождения, я чувствовала тоску по лету, но этим ноябрем все было иначе — он казался таким же прекрасным, как все остальные месяцы.

Я остановилась возле двери в спальню Игната и постучалась. Один раз, второй, третий… Я уже хотела уйти, не решившись снова без приглашения заходить в комнату Игната, как он открыл дверь. Кажется, Игнат был в душе — вокруг его бедер было обернуто белое полотенце, которое доходило почти до колен, а волосы, прилипающие ко лбу полукольцами, были влажными. Игнат недавно принимал душ, и я смутилась, вспомнив сцену, свидетельницей которой я однажды стала. Но смущение быстро сместил восторг — мне нравилось видеть его полуобнаженного. Высокая линия плеч, рельефные мышцы рук, хорошо очерченные кубики пресса… Хотя больше всего меня завораживали его ключицы — выступающие и сексуальные. Раньше я часто вспоминала их, представляла в своих фантазиях, а теперь на законных основаниях могла их касаться.

— Доброе утро, малышка, — улыбнулся Игнат и поцеловал меня в щеку. От него пахло мятой и свежестью. А взгляд был мягким, нежным — под таким взглядом хотелось таять.

— Доброе… Мистер выдра, а что у тебя на щеке? — Приглядевшись, я коснулась его лица.

Игнат закатил глаза.

— Порезался, когда брился. Бывает.

— Сегодня же выходной, зачем тебе бриться? — рассмеялась я.

— Ради тебя, конечно. Тебе не понравится, если я буду колоться, — подмигнул мне Игнат, обнимая и притягивая к себе. И в этот момент он почему-то вдруг показался мне таким… родным? Будто бы я знала его всю жизнь. И будто бы всю жизнь мы принадлежали друг другу.

— А может и понравится? — прошептала я, не сводя глаз с его ключиц. Боже, я хочу поцеловать его ключицы… Так сильно, что от желания сводит живот, а дыхание становится неровным.

Моя ладонь скользнула по его напрягшемуся животу к груди, а затем к плечу. Я коснулась ключицы Игната и прикусила губу, а он склонил голову набок, словно чувствуя мое возбуждение.

— Яся? — мягко позвал меня по имени Игнат, и только тогда я пришла в себя.

— Что? — улыбнулась я.

— Заходи ко мне? — предложил Игнат, и я переступила порог.

Почему-то до этого я не бывала в его комнате — почти все время мы проводили у меня. И теперь мне казалось, будто Игнат пускает меня в свой мир. В его спальне стояла полутьма — шторы плотно занавешивали окна. Игнат вообще любил темноту, часто сидел с выключенным электричеством и засыпал только тогда, когда в комнате не было источников света. «Ты как вампир», — говорила ему я в шутку, потому как мне свет требовался всегда. Я любила, когда все было ярко освещено. Ведь монстры прошлого не появятся при свете… Они придут в ночи.

— Я оденусь и приду, — сказал Игнат и скрылся в гардеробной, а мне хотелось сказать ему вслед: «Нет, на нужно, мне нравится, когда ты раздет».

Я похлопала себя по щекам, отгоняя мысли о его теле. Нужно было догнать его, толкнуть в грудь, заставляя упасть на кровать, и сесть сверху, а потом… Все, хватит! Хватит об этом думать!

Пока Игнат одевался, я рассматривала его спальню — теперь уже внимательно, а не как в тот раз, когда я приходила за книгой. Над интерьером комнаты, как и над интерьером всего особняка, работал дизайнер. Несколько зон, темные сдержанные тона, лаконичность форм и минимализм. Мало декора, но много функциональности. Всюду новейшая техника: на стене огромный телевизор с приставкой, на рабочем столе моноблок с тонкой клавиатурой, куча непонятных девайсов с проводами, даже шлем виртуальной реальности, в углу боксерская груша и турник. Постельное белье на полурасправленной кровати глубокого темно-синего цвета, а над самой кроватью висит единственное украшение — большая картина с абстрактными широкими мазками. Легкий беспорядок, и именно из-за него комната оживала, было видно, что это не просто красивая картинка из дорогого дизайнерского журнала, а настоящая спальня молодого человека.

Зачем-то заправив кровать, я вдруг подумала — а сколько девушек побывало на ней? У Игната наверняка их было много. Сердце кольнула ревность, но я попыталась отогнать ее.

Я снова оглядела комнату, и мое внимание вдруг привлекла одна из полок над столом. Там, в тени, стояла горшок с кактусом, и я почему-то улыбнулась. Надо же, в комнате Игната есть живой цветок. У меня цветов нет — не завожу их, потому что боюсь, что не смогу достойно ухаживать.