Запрети любить

— Спасибо, что пообщался с ним, — тихо сказала я. — Не думала, что Макс может говорить такие вещи. Он всегда был милым.

Игнат резко повернулся ко мне.

— Никогда и никому не позволяй говорить про себя плохо, — сказал он. — Никто не имеет права плохо говорить о тебе. А если эта тварь будет тебя беспокоить, скажи мне. Разберусь.

— Мой хороший, — неожиданно для себя прошептала я. Потерлась щекой о его плечо, прильнула к нему и обняла. На Макса отчего-то было все равно, а вот Игната хотелось успокоить.

Он тоже стащил маску, усадил меня к себе на колени, поцеловал, а потом уронил на кровать. Мы просто лежали и обнимались, гладили друг друга, изучали лица, волосы, пальцы… Тихо разговаривали, даже смеялись. А потом уснули под одним одеялом. Моя голова покоилась на плече Игната, а он обнимал меня.

Мисс панда и мистер выдра.

За окном все так же падал пушистый снег.

Глава 88. В его комнате

Почти две недели я жила словно во сне — в прекрасном сне, в котором рядом со мной находился любимый человек. Мы с Игнатом не афишировали свои отношения ни в университете, впрочем, это легко было делать, ведь мы фактически не пересекались. Зато дома все время были вместе. Игнат возвращался позднее, чем я, — из-за работы. Я с нетерпением ждала его, и когда он приходил домой, обнимала крепко-крепко, даже не дав раздеться. Родители улетели на море, а те, кто работал в особняке, не оставались на ночь, поэтому мы с ним были предоставлены сами себе. Дом был в нашем распоряжении, и мне даже стало казаться, что мы живем вместе, как семейная пара.

Первые дни мы не отходили друг от друга ни на шаг, постоянно целовались, лежали в обнимку на диване или вместе сидели возле камина, наслаждаясь треском огня. Гладили друг друга, изучали, пытались понять, что нравится, а что нет. Иногда шутили и смеялись, иногда бесились, устраивая битвы подушками, а однажды устроили прятки по всему дому. Я тогда спряталась первой — в гардеробной, за верхней одеждой, и Игнат долго искал меня, а когда все-таки нашел, злой, потому что потратил много времени, стал неистово меня целовать, откровенно касаясь груди и бедер сквозь тонкую ткань футболки и домашних шорт. Однако вдруг остановился, когда я изнывала от желания, и сказал, что на сегодня хватит. И убрал мои руки от себя, заставив разочарованно выдохнуть.

— Не смогу остановиться, Яся, — только и сказал Игнат, и мне лишь осталось кивнуть в ответ — я чувствовала, насколько он возбужден, когда прижималась к нему, и меня это одновременно и смущало, и заводило.

— Тогда давай смотреть фильм, — улыбнулась я. — Только выбираю я! Мне надоели твои боевики!

— Договорились, — ответил он, и мы действительно просто смотрели фильм на большом экране.

Еще мы очень много разговаривали — обо всем на свете. О мечтах и планах, о привычках и страхах. О настоящем и будущем. Прошлое почти не затрагивали — нам обоим не хотелось о нем говорить. Игнату больно было вспоминать сестру и родителей, который когда-то были вместе. А я молчала о своем детстве. Во-первых, любое упоминание о монстре опускало настроение на дно, во-вторых, я не могла выдать Игнату тайны мамы, и это ужасно мучило. Мне хотелось быть искренней до конца, я не умела по-другому, а тут приходилось скрывать некоторые вещи, и из-за этого я почему-то в душе стала злиться на маму, хотя в разговорах с ней по телефону и вида не подавала.

Между мной и Игнатом искрило все так же, что дыхание захватывало. Я безумно хотела этого человека и знала, что это взаимно. Но сейчас, став парой, мы не торопились — будто поставили на паузу свою страсть, зная, что все равно будем вместе, и однажды это неизбежно произойдет. А еще мне казалось, будто Игнат дает мне время привыкнуть к себе, а потом, когда мы разговаривали, гуляя по заснеженному саду, сказал странную фразу:

— Не хочу, чтобы ты думала, будто мне нужно только одно.

Я лукаво взглянула на него.

— Почему же?

— Потому что люблю, — коротко ответил Игнат, обнимая меня за талию.

Это был второй раз, когда он говорил о своих чувствах, и это заставило сердце наполниться теплом. Я же не говорила о любви — мне было слишком сложно произносить такие слова. Я была из тех людей, которые считали, что говорить о любви нужно редко, ведь это слово обладает слишком большой силой. Чем чаще говоришь о чувствах, тем они слабее. Хотя после этой прогулки, лежа в кровати рядом со спящим Игнатом, я поняла, что, наверное, все дело было в том, что я просто никогда не умела выражать свои чувства, а на любовь с самого детства у меня стоял запрет. Подсознательно мне не хотелось таких же отношений, какие были у мамы и монстра, а ведь они были моим единственным примером отношений. Именно поэтому я и не встречалась с парнями до Елецкого, который каким-то образом смог сломать стену, отделяющую меня от мужчин.

Слушая дыхание Игната в ночи и чувствуя тепло его тела, я вдруг поняла, что хочу освободиться от этих запретов на любовь.