Заповедь Варяга

— Очень надеюсь, что ваша дама не разочаруется, — и так же тихо прикрыл за собой дверь.

— Пойдем, моя крошка, — ласково и одновременно жестко произнес Лукьянов. — Руку! — И, почувствовав в своей ладони прохладные и длинные пальцы девушки, удовлетворительно кивнул:

— Вот так-то оно лучше будет!

В самом центре двора была установлена огромная деревянная площадка, огороженная высоким металлическим забором.

Во дворе, на удивление Зине, толпилось много народу. Кроме мужчин, здесь присутствовало и несколько женщин. Вели они себя совершенно спокойно. На их лицах не отражалось даже обыкновенного любопытства. Чувствовалось, что подобные сборища здесь успели войти в привычку и выглядели так же естественно, как вода Финского залива из окон дома.

Зрители спокойно расселись на скамейках вокруг ограждения.

Некоторые притащили с собой даже стулья, устраивались без суеты, словно рассаживались в партере театра перед началом представления. Валерий Валентинович с Зиной разместились в мягких креслах на высоком крыльце, откуда был виден не только двор и прилегающие постройки, но и заросли вокруг замка.

— Все готово, подполковник? — повернулся Лукьянов к Кириллову.

— Так точно, Валерий Валентинович, — по-военному отозвался мужчина.

— Вот и отлично. Выводи!

— Слушаюсь, — кивнул подполковник и вместе с Григорием поспешил к деревянному строению, напоминающему деревенский амбар.

Влас Петрович отсутствовал недолго. Через несколько минут они с Григорием уже выводили из сарая двух пленников в белых рубашках. Головы мужчин скрывали серые холщовые мешки, а руки и ноги стягивала длинная бечева с бахромой на концах. Подполковник вывел пленников на середину арены и терпеливо стал дожидаться следующих указаний.

— Развязывай! — приказал Лукьянов. Подполковник ловко размотал тесьму, стягивающую горло пленников, после чего сдернул с их голов мешки.

— Тебе они знакомы? — спросил вице-губернатор, повернувшись к Зине.

Зина не без ужаса всмотрелась в лица пленников.

— Боже! — ее возглас докатился до площадки.

— Что с тобой? Сердечко защемило? Ай-яй-яй! Не бережешь ты себя, Зиночка, может быть, врача позвать? — притворно забеспокоился Валерий Валентинович.

— Не надо. Это же Андрей… Андрей Серебров.

— Верно, крошка. Это шофер и телохранитель твоего покровителя.

Конечно, вместо него здесь должен был стоять Ангел. Но ничего, дай только время. Мы и до него доберемся! — хитро сощурился Валерий Валентинович. — Присмотрись ко второму как следует, детка, может, узнаешь?

Действительно, лицо второго Зине показалось очень знакомым. Но кто он, она сказать не могла.

— Я его не знаю, — прошептала женщина.

— Это моя победа, детка. Перед тобой Тарханов Аркаша собственной персоной. В Питере его знают как Тархана. Смотрящий Питера! Нам пришлось изрядно пофантазировать, чтобы выманить его из логова. Боже, да ты сделалась совсем белой! Не бережешь ты себя! — еще сильнее забеспокоился Валерий Валентинович. — Но, извини, ждать не могу, народ требует зрелищ. Приступайте, друзья!

Двое охранников повалили Тарханова на доски, третий, вихлястый и гибкий, как гимнаст, стал завязывать ему глаза черной повязкой. Серебров угрюмо наблюдал за этой сценой.

— Сам дашь завязать глаза или тебя предварительно мордой в навоз ткнуть? — дружелюбно спросил его «гимнаст».

— Завязывайте, — глухо обронил Серебров.

— Ты башку-то наклони, не на табурет же нам становиться, — недоброжелательно произнес подполковник.

Пленников поставили друг против друга. Челядь поразевала рты, ожидая интересную потеху.

— Друзья мои, — громко и торжественно произнес Лукьянов, — сейчас нас ожидает увлекательнейшее зрелище — гладиаторские поединки. Первый бой будут проводить гладиаторы с завязанными глазами. Я ничего не выдумываю, такие же сражения проходили в Древнем Риме. Гладиаторов, которые бились, не видя противника, называли андабаты. У нас здесь с вами все, как в настоящем Риме.

Вот это, — показал он на выход с площадки, — называется «вратами смерти».