Записки учителя фехтования. Яков Безухий

В те времена можно было попасть в Академию, сочинив одно четверостишие, и войти в бессмертие, придумав одну удачную шутку. Так и г-н де Ла Шетарди обессмертил себя в Санкт-Петербурге.

К несчастью, архитектор построил новый дворец в расчете на летнее время, полностью забыв про зиму. И уже следующей весной пришлось проводить дорогостоящие работы по восстановлению всей этой позолоты, а поскольку каждая зима несла с собой такой же урон и каждая весна — такие же работы, то Екатерина II приняла решение заменить металл простым желтым лаком; что же касается крыши, то ее было решено выкрасить в нежный зеленый цвет, как это принято в Санкт-Петербурге.

Едва распространился слух об этих переделках, явился какой-то расчетливый делец и предложил Екатерине скупить у нее за двести сорок тысяч ливров всю позолоту, которую она велела снять. Екатерина поблагодарила его за это предложение, но ответила, что своими обносками она не торгует.

Среди своих побед, любовных похождений и путешествий Екатерина не переставала заботиться о своей любимой резиденции. Она велела построить в ста шагах от императорского дворца малый Александровский дворец, предназначенный для старшего из ее внуков, и поручила своему архитектору Бушу распланировать там огромные сады, в которых недоставало лишь водных источников. Буш, тем не менее, устроил там каналы, водопады и озера, пребывая в убеждении, что, когда Екатерину назовут Великой и она пожелает, чтобы вода в этих садах была, вода непременно появится. И в самом деле, его преемник Бауэр выяснил, что г-н Демидов, владевший неподалеку отсюда великолепным поместьем, имеет в избытке то, чего так недостает его августейшей повелительнице; Бауэр указал ему на засушливость императорских садов, и тот, как верный подданный, предоставил излишек того, что у него было, в распоряжение Екатерины. И тотчас же, невзирая на все препятствия, вода хлынула со всех сторон, заполнила озера, брызнула из фонтанов, заструилась в водопадах. Именно такое заставляло бедную императрицу Елизавету повторять:

— Мы можем поссориться со всей Европой, но только не с Демидовым.

Действительно, в минуту плохого настроения Демидов мог бы уморить всех придворных, оставив их без воды.

Император Александр вырос в Царском Селе и от своей бабушки унаследовал любовь к нему. Все воспоминания детства, другими словами, золотого времени в его жизни, привязывали императора к этому дворцу: по его лужайкам он делал первые свои шаги, в его аллеях учился ездить верхом, на его озерах обучался матросскому делу; недаром он приезжал сюда, едва только начинались первые солнечные, теплые дни, и оставался здесь до первого снега.

Именно сюда, в Царское Село, я и приехал с намерением во что бы то ни стало повидать царя.

Довольно плохо позавтракав на скорую руку в гостинице «Французская Реставрация», я направился в парк, где, несмотря на присутствие часовых, разрешалось свободно гулять всем. Правда, поскольку наступали первые холода, парк был совершенно пуст. Возможно, впрочем, что публика воздерживалась заходить туда из уважения к монарху, которого я намеревался потревожить. Мне было известно, что порой он целый день проводит в прогулках по самым глухим аллеям парка. Поэтому я наудачу пошел вперед, почти уверенный, благодаря полученным мною сведениям, что в конце концов встречу его. К тому же, допуская, что случай не сразу проявит ко мне свою благосклонность, я не собирался в ожидании этой встречи оставлять без внимания всякого рода редкости и достопримечательности Царского Села.

В самом деле, вскоре я набрел на китайскую деревню — прелестную группу из пятнадцати домиков, каждый из которых имел собственный вход, ледник и садик; домики служили жилищем для адъютантов императора. Посреди этой деревни, расположенной в форме звезды, находился павильон для балов и концертов; буфетом для него служил зал под открытым небом; по четырем углам этого зала стояли с курительными трубками во рту четыре статуи китайских мандаринов в человеческий рост. Однажды, когда Екатерина праздновала свое пятидесятивосьмилетие, она прогуливалась с придворными в дворцовых садах, как вдруг, направившись к этому павильону, заметила, к своему величайшему удивлению, что из трубок стоящих по углам мандаринов валит густой дым; мало того, при виде ее мандарины стали вежливо кивать и старательно вращать глазами. Екатерина подошла к ним, чтобы рассмотреть это чудо вблизи. Тут мандарины сошли со своих пьедесталов, приблизились к ней и, распростершись перед ней в полном соответствии с китайским церемониалом, принялись читать ей поздравительные стихи. Этими мандаринами были принц де Линь, г-н де Сегюр, г-н фон Кобенцль и Потемкин.