Записки следователя

По моему предложению дочку назвали Бара, как главную героиню в художественном фильме «Дикая Бара». Начали жить втроем. 8 февраля у меня был выходной день. Сходил в Шахтерск, купил для дочки детскую присыпку, свечи, две соски и книги. Обратно шел ночью.

9 февраля. Произошли изменения в правительстве страны. Председателем Совета Министров СССР вместо Маленкова назначен Булганин. Рабочие это истолковали так: Маленков начал о народе заботится, поэтому его и освободили или вынудили отказаться от должности. Причину назовут потом.

15 февраля. Во время наряда зашел в нарядную шахты подписать путевку на рабочую смену; там много женщин-рабочих с участка транспорта. Они с горестью эмоционально выражали свое недовольство начальнику шахты Хринову. За январь получили только аванс, а на получку остались должны по двадцать, тридцать, сорок пять, девяносто рублей. Спрашивали у него, как же без денег они жить будут. Месяц работали в сырости, пыли, холоде, а зарплаты нет. Начальник слушал их и только нагло смеялся. Чего же ему не смеяться, если только за январь он получил тринадцать тысяч шестьсот рублей. Сытый голодного не разумеет. Вот такая несправедливая оплата труда. Кто в поте лица производит материальные блага, тот за свой труд получает нищенскую зарплату. А у кого «труд» — наглое обращение с подчиненными, пустословие, сопровождаемое хамской нецензурщиной, тот получает в десятки, а то и в сотни раз больше простого труженика. Это никак не согласуется с социалистическими принципами.

20 февраля. После работы по радио с интересом слушал выступление народных (в полном смысле этого слова) артистов-сатириков Березина и Тимошенко (Штепселя и Тарапуньки). С тонким юмором и сатирой метко изобличали они многие пороки нашего общества, прежде всего — правительственных и чиновнических кругов всех уровней. Березин — на русском языке, Тимошенко — на украинском, что делало их выступления колоритнее. Их всегда с большим интересом слушал трудовой народ, советская интеллигенция и молодежь. Думаю, их критические выступления положительно влияли и на некоторых чиновников, сохранивших человеческую совесть, а для таких, как Хринов, — что горохом о стенку. Если длительное время Штепсель и Тарапунька не выступали, у людей возникала мысль, что им не разрешают этого делать. Думаю, в высказываниях простого народа всегда есть доля истины.

В феврале удалось заставить руководство нашего участка установить лебедку с канатом для оттягивания вагонеток из-под транспорта после загрузки их углем. Эту работу обычно выполняли две девушки или женщины вручную. Толкать груженые вагонетки очень тяжело, тем более женщине. В свободное время я всегда помогал им, а теперь решил во что бы то ни стало облегчить их труд. Первое время у девушек не получалась погрузка угля с помощью лебедки, вагонетки сходили с рельсовых путей. Для постановки их на рельсы приходилось не раз вызывать из лавы комбайновую бригаду на штрек. Рабочие бригады ворчали, были недовольны, предлагали отказаться от лебедки, но мне хотелось добиться своего. Установили и устранили причину неполадок; девушки-вагонщицы лучше освоили работу с помощью лебедки и начали успешно ею пользоваться, значительно облегчив свой труд. Это сразу же стало известно вагонщицам других смен, которым под предлогом неэффективности горные мастера не разрешали пользоваться лебедкой. Однажды во время пересмены эти девушки пожаловались мне и попросили поговорить с их мастерами.

При разговоре эти мастера категорически были против лебедки, утверждали, что она тормозит работу. На мои предложения освоить работу лебедки, а потом обучить вагонщиц ответили, чтобы я не вмешивался в дела их смен, не разлагал дисциплину. Неприятно слышать такое от мастеров. Один из них вместе со мной окончил техникум, а другой — горный институт, имел высшее инженерное образование. Обидно. Государство на их обучение потратило время и средства, надеясь, что они будут внедрять механизацию в шахтное производство, облегчать изнурительный труд шахтеров, улучшать организацию производства, прививать культуру подчиненным рабочим. А эти дипломированные олухи только и могут криками подгонять рабочих, оскорблять их отвратительной нецензурной бранью, держать их в постоянном страхе перед собой. Ни на что умное и хорошее они не способны. Такое свое мнение я высказал им в лицо, услышав в ответ от них неприятную ругань.

Забегая вперед, скажу, что в дальнейшем лебедками при погрузке вагонеток с углем стали пользоваться на всех участках шахты и во всех сменах. Хорошее с трудом, но пробивает себе дорогу.