Записки прижизненно реабилитированного

Василия неприятно поразила осведомленность соседа, но удивление быстро прошло. Иголкин понял, откуда тот узнал его имя. На скамейке лежала картонная папка для документов с надписью на обложке «Дело №». Под надписью Василий поставил свои имя и фамилию. Не был забыт и лагерный номер. Получилось «Дело № 884 Василия Иголкина». «Глазастый, сука!» — с неприязнью подумал амнистированный.

— Мне сигареты «Дукат» нравятся не меньше, чем прежде, — сообщил мужчина таким тоном, словно обращался к интересующемуся его мнением собеседнику. — Сигареты бывают особенно приятны, если их начинаешь курить после махорки, — продолжал сосед. Василию это ощущение было знакомо. Он испытал его на Медном Руднике, когда переходил с махорки на сигареты, полученные в посылке. «Все знает, словно кум», — промелькнуло в мыслях у Иголкина.

Сосед продолжал развивать тему о курении и непринужденно рассказывал о неприятном ощущении, которое испытывает человек, переходящий с сигарет на махорку. Последующее сообщение Василию тоже было не в диковинку. Он услышал о полной невозможности курить вместо махорки сухую степную траву. Мужчина продолжал говорить. Иголкин приходил во все большее раздражение.

— Отец, катись отсюда, пока цел! А то врежу между глаз! — не выдержал бывший лагерник. Осуществлять угрозу он не собирался, но избавиться от надоевшего соседа, взяв его на понт, надеялся.

— За последние два года вы на время утратили хорошие манеры, — заметил мужчина без укора и обиды. Помолчав немного, он продолжал спокойно: — Я удовлетворю вашу просьбу удалиться, но с одним условием. Вы подадите документы не в тот медицинский институт, в который направляетесь, а в другое учебное заведение. Оно называется N-ский медицинский институт. Это нам обоим выгодно.

— Что еще за N-ский институт? Какая выгода? — удивился Иголкин до такой степени, что не обратил внимания на осведомленность соседа о своих намерениях.

— Институт находится неподалеку от клуба завода «Каучук». Ваша выгода в том, что там иногда принимают документы без аттестата зрелости, — пояснил мужчина.

— А вам какая выгода? Чем вы занимаетесь? — поинтересовался Иголкин.

— Я пишу о вас книгу, Василий, — последовало в ответ.

«Он чокнутый, — понял Иголкин и подумал с сочувствием: — Люди сдвигаются не только в лагере, но и на воле».

— В книге, среди прочего, рассказывается про ваши студенческие годы, — услышал герой. — Многим преподавателям и товарищам-студентам книга не понравится. Они вознегодуют и забегают с опровержениями. Скажут, что такого не было и автор соврал. А между тем я рассказываю чистую правду! — Василий понимал бесполезность спора с чокнутым и помалкивал. — Выгода от вашего поступления в N-ский институт для меня прямая. Он отличается от всех других институтов в одном. Профессура не знает, что она в нем преподает, а студенты не ведают, где учатся. Они не станут возражать против того, что все описанное в книге произошло в действительности, поскольку это случилось не с ними и не у них. Таково свойство человеческой натуры. Мне не придется защищать свою книгу и тратить силы на невыполнимое. Попробуй докажи, что ты не верблюд!

— Ладно, отец, — сказал Василий примирительно. — Я схожу к клубу завода «Каучук», а ты отваливай!

— Мы с вами, по-видимому, больше не увидимся, хотя никогда не расстанемся, — произнес сосед с совершенной уверенностью, поднимаясь со скамейки. В его облике было что-то фамильное иголкинское, а на правой руке проглядывался поблекший шрам в виде собачьей пасти с неясными следами зубов.

— Дарю на прощание свои сигареты. Вам предстоит курить такие много лет. Платить за пачку сначала будете тридцать копеек, а затем сорок копеек, рубль и больше.

В руке у Василия оказалась диковинная на вид пачка с надписью «Ява». Мужчина направился к выходу из сквера на Большую Пироговскую улицу и, еще не дойдя до загородки, куда-то пропал.

Василий из любопытства сходил к клубу завода «Каучук» и обнаружил поблизости приличное здание с вывеской «N-ский медицинский институт». Учебное заведение носило имя известного медицинского корифея и основоположника, умершего до начала революционной деятельности И.В. Сталина.

— Мне этот институт подходит, — решил Иголкин. — Попробую!

Поступление вам гарантируют только круглые пятерки

Учитывая печальный опыт прошлого, он миновал приемную комиссию и отправился прямо к директору N-ского медицинского института, члену-корреспонденту Академии медицинских наук СССР профессору Федору Федоровичу Толбухину. Василий вошел в приемную в неудачный момент и, как оказалось, в уже позднее время. Секретарша выходила из кабинета и закрывала дверь. Вид посетителя насторожил секретаршу, и она остановилась у двери.

— Я хотел бы попасть на прием к директору, — сказал посетитель с настойчивостью.

— Федор Федорович не принимает.

— Когда будет прием?

— Завтра.

— Но мне нужно попасть к нему сегодня.

— Профессор сейчас пьет чай, а потом уезжает.

— Пустите, пожалуйста, на минуту!

Терпение секретарши истощилось:

— Вам сказано — приходите завтра!