Записки прижизненно реабилитированного

Кроме этих опереточных преступлений, урки попадали в Сверхлаг и по более серьезным причинам. Волна уголовной преступности, захлестнувшая страну в послевоенный период, еще за несколько лет до XIX съезда партии в 1952 году, когда было принято решение о переименовании Всесоюзной Коммунистической партии большевиков ВКП(б) в Коммунистическую партию Советского Союза — КПСС, несколько спала. Но достаточно острой осталась проблема, что делать с особо опасными преступниками, которые находились в лагерях и продолжали действовать на свободе. Согласно УК РСФСР по статье 132 за убийство, даже повторное, нельзя было дать срок более десяти лет, а за побег из мест заключения по статье 82 полагалось всего два года. Уголовные кодексы союзных республик повторяли кодекс Российской Федерации. Смертная казнь в этот период была временно отменена. Ее ввели в 1950 году. Чтобы надежно прибрать в лагеря и задержать в них особо опасных рецидивистов, органы пошли на то, чтобы судить за побег по статье 58–14 (саботаж или экономическая контрреволюция, проявляющиеся в данном случае в уклонении от работы в лагере, оставленном в результате побега) и за убийство — по статье 58-8 (террор). Всякий советский человек, пострадавший от урок, был по крайней мере членом профсоюза. Поэтому применение статьи 58-8 к убийцам не требовало особенного юридического крючкотворства. Блатная гвардия награждалась двадцати пятилетними сроками и шла в особые лагеря.

Эго не был бурный поток и даже не ручей, а только отдельные капли. Весной 1952 года в лагерном отделении Медного Рудника, где находились Игорь и Василий, были всего тридцать два уркагана. На Медном Руднике они переживали самые тяжелые дни своей жизни. Лагерная администрация, как ветреная куртизанка, забыла прежнюю любовь и отвернулась от верных помощников. Урки со своими капризами могли нарушить установившийся строй лагерной жизни. Они досаждали претензиями. Кроме того, в силу своей малочисленности уголовники не представляли реальной силы, способной подавить других заключенных. Начальник Медного Рудника подполковник Отвратный отдал блатарей на заклание. Предав воровской закон, они были готовы ссучиться и пробиться в придурки. Но сплоченное кубло лагерной придурни не подпустило их к теплым местам и спихнуло в омут самых тяжелых общих работ. Там урки оказались в руках бригадиров и спиногрызов и, что было еще хуже, работяг. Авторитетный вор в законе Колечка, забыв былое величие и превратившись в презренного фраера, грузил медную руду в вагонетки. При попытках поднять голову блатари подвергались избиению. Военнопленные ограничивались зуботычинами, а бандеровцы били зверски и до полусмерти.

Гвардейцы преступного мира влачили жалкое существование лагерных парий. Помимо физических трудностей, их душил страх. Администрация лагерей и тюрем, конвой и охрана в своем большинстве свято верили в реальность чудовищных преступлений, совершенных осужденными по статье 58, и поддерживали эту легенду. Их вера невольно передалась рецидивистам, которые многие годы провели за решеткой в прежних местах заключения. Теперь урки оказались в окружении страшных «фашистов», получивших над ними полную власть. Блатная гвардия была сметена, рассеяна и деморализована.

Ее возрождение началось летом 1952 года и было связано с прибытием на Медный Рудник нового заключенного — насильника, бандита и убийцы Сенечки. Этот сорокалетний ничем не приметный на вид худощавый человек сумел сплотить блатарей и поднять их дух. Урки стали держаться друг за друга и огрызаться. У них появились ножи. Двух работяг порезали. Начались кражи и грабежи, отбирались посылки. При этом воровские авторитеты, прославившиеся громкими делами, не брезговали кражей пачки махорки. Блатари посягали лишь на самых слабых и безропотных заключенных, которые не имели поддержки и не могли дать отпор. Постоянным объектом грабежей стал карантинный барак. В него на 21 день помещались заключенные, прибывшие в лагерь с этапа. Новички еще не успели пустить корни в лагере и были неопытны и беззащитны. На Медном Руднике зрело недовольство блатарями. По беспощадным законам лагерного бытия каждый человек боролся за свою жизнь сам и умирал в одиночку. Наряду с этим в лагере проявлялись групповые интересы бригады, жилой секции барака, национальной общины, палаты в санчасти, барака усиленного режима, землячества, кубла придурков и других постоянных и временных сообществ из заключенных. Эти интересы отстаивались коллективно. Возрождение блатной гвардии не было нужно никому. Усилия Сенечки сплотить соратников и установить воровской закон на Медном Руднике были обречены на провал.