Записки нетрезвого человека

Помню еще один ее совет: «Вы обобщаете. В искусстве никогда не надо обобщать».

Это совет Володин не забыл:

«„Это общечеловеческое…“ Много раз я слышал эти слова, произнесенные недовольно, брезгливо в смысле: сомнительное, подозрительное, чуждое. <…>

„Ваша беда в том, что вы обобщаете, — по-дружески разъяснили мне, — никогда не надо обобщать!“ Однако искусство — всегда обобщение. Гейне, возражая на критику в адрес Шекспира, писал: „У Шекспира есть единства: единство времени — вечность, единство места — земной шар“. Разумеется, каждый художник как сын своего времени решает эту задачу по-своему» («Разрозненные мысли…» С. 75–76).

Многие, многие, собственно, живут двойной жизнью. Там они — властительные утюжки, а тут — простецкие чайнички.

В набросках: «Почти все собственно живут двойной жизнью. Так — простенькие чайнички, а так солидные утюжки. Но утюжки — в то же время немого и чайнички. А чайнички по временам оказываются утюжками.

Утюжкам по положению пристала важность, они — власть имущие утюжки. Но они то и дело попадают в круг наоборот подчиненных чайничков — мало ли, в случайной компании, — как ни избегать, может все же случиться. И тут можно попасть в неловкое положение. Такие вопросы начнут задавать, такие разговоры и намеки начнутся. Приходится сделать вид, что ты и сам-то немного чайничек. Не то — позволишь себе возразить, что либо утюжковое — все испугаются и замолкнут. Или начнут объяснять, что они имели в виду совсем другое, не двусмысленное чайничковое, а напротив вполне правомочное утюжковое! <…> Но — как бы рудимент, рудимент бывшего носика, или напротив зародыш возможного носика! И даже не сам ты это чувствуешь, но понимаешь, что другие, более утюговые, это слегка ощущают. Да им и приятно это ощущать, что же, ведь утюжок утюгу рознь…

Что же касается чайничков — то тут совсем беда. На людях иной раз так хочется сделать вид, что ты и не чайничек вовсе, а почти что утюжок! Ведь и чайничек может быть величав. Чей он, чайничек-то! Он чайничек такого утюга! Поутюжее всех ваших утюгов» (ОРК ГТБ. Ф. 18. Л. 52).

Калифорния. Я в гостях у детей.

Калифорнию Володин посетил в свой первый приезд. Затем дети переехали в штат Техас, где он также побывал у них несколько раз.

«— А чего бы вы пожелали в свой день рожденья своим детям?

— Честно говоря, я пожелал бы им жить так, как они сейчас живут. Они правда счастливы, и, когда они звонят, я это чувствую. Мое главное счастье в том, что я чувствую, что они счастливы. Что они преуспели в своей математической работе, что они любят друг друга, что младший сейчас женится на хоккеистке. Он — в меня, он унаследовал мою неуверенность, сомнения. Когда он написал свой реферат в разные университеты, он звонил: „Папа, я все плохо написал“, — а его пригласили сразу во все. Сейчас ему 24 года, но с девочками как-то у него не ладилось, он все говорил: „Мне американки не нравятся, я им тоже“. И вдруг звонит: „Папа, у меня появилась девочка!“ — „А кто она?“ — „Хоккеистка. Нет, она еще работает, она очень умная, она красивая. Мы играем командами в хоккей, но мы девочек не бьем, не притискиваем к стенкам…“ Хоккеистка — видимо, неслучайно. Когда Алешина мама умерла, и он поселился у меня, ему жилось грустно — и я водил его на хоккейную площадку, чтобы он как-то поверил в себя. Тут, напротив. И он приходил и рассказывал: „Папа, я забил одну шайбу и две — с моей подачи!“ — „Вы выиграли?“ — „Нет, проиграли“» (Еще раз от составителя. — Восп-1. С. 201).

См. стихотворения «Сын пригласил меня в гости в Америку. Вот…» (Ст-19. С. 211), «А к концу мне был праздник дарован…» (Ст-19. С. 216).

Взглянешь на встречного — он улыбнется вам и даже скажет «Хай!»…

«У девушки на майке „хай“» — первая строка стихотворения «В Сан-Хосе» (Ст-19. С. 146).

С. 94

Никиту Михалкова, который решил снимать «Пять вечеров», я молил…

Кинофильм «Пять вечеров» (1978, реж. Н. Михалков, сценарий А. Адабашьяна, Н. Михалкова, А. Володина, Мосфильм). В ролях: Л. Гурченко (Тамара), С. Любшин (Ильин) и др.

«Подарил мне последнее издание пьес. Ну, я, конечно, кинулась перечитывать еще раз „Пять вечеров“, которые всю жизнь помню наизусть, и смотрю, — нет финальной фразы: „Только бы войны не было“. И я его встречаю: „Сань, ты что — сошел с ума? Как это так? Опечатка?“ — „Да нет, ты понимаешь, мне эти ребята сказали, что это совдеповщина“. Я говорю: „Какие ребята?“ — „Никита Михалков и Люся Гурченко сказали“. Я говорю: „Саня! Я тебя перестаю уважать, потому что, сколько существует человечество, столько оно будет воевать и столько женщины всех времен, народов, стран, рас будут вопить: `Только бы войны не было!`“…