Записки непрофессионала.

66. Фондю савойярд.

- Вообще, ты почаще должен действовать, как дипломат. Не говорить нет. Это помогает в жизни.

Так поучает меня мой кореш. И я не упускаю возможности ответить ему тем же.

Летом в Альпах делать нечего. Только редкие безумные парапланеристы залётывают. И поэтому в отеле только я и мой друг-бельгиец. Хозяин отеля от безделья и от французского пофигизма не сильно уделяет внимания кухне. Меню от этого разнообразнее не становится. Сыр, грибы и какие-то соусы - весь набор. И мне становится всё грустнее от нашего пребывания в горном краю.

Одним вечером хозяин приготавливает на нашем столе что-то с видом свадебной торжественности. Вы, говорит, должны обязательно попробовать фондю савойярд. Моему корешу всё почти по барабану, потому что каждое блюдо от приправляет двумя бокалами вина и кушанье идёт как по маслу. Мне же от вида лежащих на подносе продуктов становится не по себе. Поскольку продуктов, как таковых и нет. Хлеб и сыр.

Зажигается спиртовка, заливается в плошку белое вино и в нём, горячем, расплавляется сыр. Теперь нужно вилочкой подцепить кусочек хлеба и этим кусочком намотать алкогольно-сырной жижи. Мне! Непьющему! Я понял, что вот так и заканчивают жизнь. Необдуманными поступками. А есть хочется! Проглатываю несколько противных кусков. В желудке прочно обосновывается стандартный кирпич с острыми необбитыми углами.

Наутро кирпич всё ещё лежит на своём месте. А летать? Бельгиец тоже недовольно прохаживатся по поводу этого злополучного фондю. Но дипломатично молчит при появлении хозяина отеля...

После первого же полёта меня выворачивает наизнанку. И едва остановив машину, я оглашаю альпийские окрестности звериным рыком. Всё! С меня хватит! И я бросаю друга на произвол и поднимаюсь на гору пешком. Для улучшения самочуствия.

Наверху я нахожу кореша, сидящего в ресторанчике, в хорошем расположении духа. Посмотрел на меня с иронией.

- Ну, что? Русские - народ слабый?

- Я посмотрю на тебя -, отвечаю -, когда вечером мы опять увидим на столе сыр и грибы.

А тут прибегает владелец ресторана, увидев, что нас уже двое за столом: чего изволите? Огурцов, заявляю, солёных. По невыносимой тоске, появившейся в глазах ресторатора, я понял, что перебрал. Извиняюсь и говорю, что нечаянно употребил русское слово, которое обозначает маринованные огурчики.

- И всё? - спрашивает.

- Нет, ещё чашку чая, в которую покладите четыре пакетика чая.

Француза качнуло и он, схватившись за край стола, вопросительно посмотрел на моего компаньона.

- Ничего страшного, - улыбнулся тот, - я такое уже видел. Это с ним бывает. И он до сих пор живой.

Вечером мы садимся за стол в отеле и видим что-то отдалённо напоминающее солянку, в составе которой (опять!) сыр, грибы... Я рассказываю хозяину отеля о том, как меня укачало на параплане и теперь мне совсем не хочется есть. Хотя кухня французов нам очень нравится. Особенно моему другу. Хозяин довольный удаляется.

Мой кореш обречённо заглядывает под стол.

- И собаки у него нет.

- У него была,- отрезаю я,- но она сдохла. Ешь! Еда тоже входит в дипломатический этикет. Тебя не укачивало. Тебе это нравится. Попробуй теперь найти предлог и не съесть хотя бы треть. Надо быть почаще дипломатом. Сам говорил.

С садистским интересом я изучаю содержимое тарелки и вылавливаю редкие заблудившиеся кусочки картошки. Ожидаю стакан тёплого молока, заказанного по случаю недомогания и даю ещё несколько советов по съедению испорченных приготовлением продуктов. Эту фондю я уже не забуду никогда в своей жизни.

67. Приснилось.

- Между прочим, здесь проходит граница между Испанией и Францией! - полицейский пытается разъяснить группе китайцев, что пройти удастся только показав паспорт. И тычет рукой в пол между двумя барьерами, перегородившими проход в зале. Объяснять китайцам можно по-любому, потому что они уверенно молчат на всех языках мира. Но, бывает, что они все сразу начинают говорить вместе. На китайском. И тогда.... на лбу полицейского появляются капли пота и, чтобы остыть, он жестом выхватывает из толпы кого-нибудь европеоидного и, глянув в паспорт, пропускает. Махнул и мне. Я уже слышал, что он говорит по-испански, приближаюсь, скороговоркой бросаю, что бумаг нет и лучше, если я буду последним.

Наконец, флик уговаривается в усмерть китайцами и пропускает их всех скопом под честное слово, что это - в последний раз. Подходит ко мне и вопросительно глядит на меня.

- У меня нет бумаг и я - вооружён.

- О, блядь! - полицейский отпрыгивает назад и хватается за пистолет.

Увидел мою улыбку и отпускает рукоятку. Делает шаг ко мне.

- Где? Покажи!

Я сую руку за пояс и флик снова отшатывается от меня.

- Нет! Не трожь! Пошли к шефу!

Заходим в околоток. Флик храбро хватает меня за рукав.

- Шеф! У него оружие!

- О! - шеф отрывается от бумаг и повышает голос, - Ребята! У нас есть работа!

Со всех дверей вокруг выпадаю молодые полицейские,

- Где? Доставай!

- Я сам достану, шеф! - совсем расхрабрился мой сопровождающий.