Записки из чемодана

В апреле Сталин затевает очередную — третью по счету — реорганизацию своих спецслужб. Почти полностью повторяется предвоенная модель: Лубянка вновь делится на 2 наркомата с Берией (НКВД) и Меркуловым (НКГБ) во главе.

(Единственная разница — военная контрразведка выводится из-под Берии. Теперь это ГУКР СМЕРШ внутри Наркомата обороны. Поскольку наркомом в годы войны был Сталин, начальник СМЕРШа Виктор Абакумов подчинялся теперь лично вождю.)

Как и в 1941-м, Серов — теперь уже комиссар ГБ 2-го ранга — назначается зам. наркома внутренних дел: на круге его обязанностей, впрочем, это не сильно отразилось.

Он по-прежнему много бывает в командировках, занимаясь организацией истребительных отрядов, созданием фильтрационных лагерей.

Летом по решению ГКО Серов инспектирует Алсиб: построенную накануне воздушную трассу между СССР и США «Аляска-Сибирь». Он проверяет аэропорты и персонал по всему маршруту — от Москвы до Аляски, залетая в том числе и в американские города.

Когда в августе Сталин решил в кои-то веки выехать на фронт, всю организацию поездки он доверил именно Серову: втайне даже от собственной охраны. Большего доверия со стороны вождя трудно представить. За это, и не только, в сентябре его наградят орденом Красного Знамени.

Осень 1943 года Серов проводит в степях Калмыкии, охотясь за бандами дезертиров и немецких пособников.

Конец года он встречает на Памире, на границе с Ираном и Афганистаном: по указанию ГКО проверяет разведданные о подготовке военного нападения со стороны Турции и Ирана. Эти сведения не подтвердились, о чем Серов и доложил Центру, приготовившись ждать новое задание…

Снова Сталинград

В январе мне приказано было вернуться в Москву. Почти 5 месяцев пробыл на Кавказе.

На Кавказе хорошо действовали и войска НКВД, которые зачастую были на самых трудных участках. Когда я приезжал к ним, то у меня была уверенность, что эти-то не отступят. Я вспоминаю хорошим словом генералов Коротеева, Хоменко, Мельника, Рослова*[149], Пияшева*, полковников Микрюкова* (кд.), Ширяева* (Сухумская дивизия), Никольского* (Грузинская дивизия)[150], генерала Зимина П., полковника Булыгу*, Титкова* и других.

Перед отлетом и созвонился с Иваном Ивановичем <Масленниковым>, который со штабом уже продвинулся дальше. Он мне грустно сказал, что опять они с Тюленевым получили от Верховного нагоняй о том, что оторвались от войск, потеряли связь и т. д.[151]

Побыл в Москве месяц. В войсках по охране тыла фронтов, за которые я отвечал, все в порядке. Хорошие результаты по задержанию шпионов, диверсантов, парашютистов. Командующие довольны работой[152].

Я разговаривал с Толбухиным*, Ватутиным, Черняховским*, Мерецковым и другими командующими…

В Сталинграде тоже дела шли хорошо. Почти полностью наши войска окружили армию Паулюса. Туда подбросили войска Донского фронта, которыми командовал Рокоссовский. Вся операция по окружению немцев Ставкой была возложена на 2 заместителя верховного Жукова Г. К. и начальника Генерального штаба Василевского А. М., а также генерал-полковника Воронова Н. Н.

8 января наши командующие послали парламентариев в штаб Паулюса и предложили почетную капитуляцию. Встречали наших плохо, одного ранили, и предложение отклонено. Тогда наши стали сжимать кольцо окруженных немцев, которые еще огрызались[153].