Запертый

Похоже, он понял, что все оборачивается не в его пользу – особенно после того, как я четко и подробно изложил весь ход тогдашних событий. И Криппи в этих событиях выглядел совсем не как правильный смелый сурвер, что никогда не бросает своих…

– Все были уже мертвы, – с глухим убеждением произнес я и попытался сделать еще один глоток.

– Ты ведь понимаешь, что мы не можем тебя отпустить?

– Да. Внутреннюю Охрану уже вызвали?

– Будут минут через пять, – подтвердил Дуглас Якобс.

Минут через пять? Тут не так уж далеко до ближайшего участка, а Криппи вылез с криками о моих преступных злодеяниях минут тридцать назад. Значит, Охранку оповестили далеко не сразу. Род Якобс решил сначала узнать все подробности самостоятельно…

– Горячий душ? Еще кофе и двойную порцию бутербродов, а к ним рыбный густой бульон? Что скажешь, Амос?

Кивком я принял щедрейшее в моей жизни предложение. И отметил, что сидящему в углу Криппи ничего такого предложено не было. Это понял и он сам, затихнув и спрятав лицо в одеяле.

– Не ходите туда, – произнес я, поднимаясь. – И Охранку не пускайте. Я видел, как быстро двигается та тварь… тут нужны опытные разведчики из Внешки. С хорошим вооружением…

– Я услышал твой совет, сурвер Амос, – Дуглас вежливо склонил голову.

И по его ничего не выражающим глазам я понял, что услышать-то он меня услышал, но все равно погонит Зеленых Яков в нижние путеводы. И да – он понимал, что кто-то из них может погибнуть. Но все равно свое решение не изменит.

– Амос… Может, как-то решим мирно? – кашлянув, предложил рыжебровый, делая шаг ближе ко мне. – Ну чтобы без обид в дальнейшем… Повторю – я думал, что ты убийца.

– Ты пнул меня в лицо…

– Сожалею об этом. Был неправ. Каюсь. И приношу тебе свои извинения, сурвер Амос. Позволь искупить свою вину? Пятьдесят динеро?

– И пачка обезбола, – кивнул я, поняв, что не в силах торговаться. – Все… я пошел… или пристрелите меня или отпустите в горячий душ…

– Помогите сурверу Амосу добраться до душевой, – велел Дуглас.

Ну да… помощники и конвоиры одновременно. Может, он мне и поверил, но не на сто процентов.

– Ключей от замков на решетке нет, – напомнил я, уже не оборачиваясь.

– Я помню…

– А еще из того нижнего путевода есть как минимум два пути наверх, – вспомнил я всплывшую в мыслях старую схему тоннелей. – И я понятия не имею, перекрыли вы их решетками или нет. Если то существо знает о них и еще голодно… почаще оглядывайтесь, в общем…

После моих слов у бассейна опять стало тихо. А я… я просто ушел, сопровождаемый аж двумя крепкими вооруженными мужиками…

В свою комнату я ввалился через полтора часа. Чистый, смертельно усталый, уже ничего не соображающий. Меня допросили трижды, и я трижды повторил свой рассказ почти слово в слово. Когда начали задавать те же вопросы в четвертый раз, я просто отказался отвечать и замолк, сидя у заваленного папками стола в участке Охранки и глядя перед собой. Поняв, что смысла продолжать просто нет, мне подсунули две бумажки – о неразглашении увиденного в тоннелях и об ознакомлении с тем, что я временно отправлен под домашний арест. Я ничего не стал подписывать. И только улыбался в лица наседающей на меня двойки следователей, что-то говорящих про сурверскую ответственность. И снова они поняли, что от меня ничего им не добиться. Так что меня просто посадили в электрокар и довезли до дома.

Я вошел, уронил у входа мешок с грязной одеждой, сделал еще пару шагов и упал в постель. Вырубился я еще на подлете к подушке.

Темнота…

И вот я уже медленно спускаюсь по окутанной туманом мокрой лестнице в нижний путевод, а там меня поджидает голодная мерзкая тварь…

***

Проснулся я сам.

Это, кстати, было моей последней осознанной мыслью перед засыпанием – я проснусь сам, или меня поднимут силком?

Я проснулся сам. И впервые за нескончаемые последние часы не почувствовал никакой боли. Обрадованно шевельнулся и… глухо застонал в мокрую от слюней и пота подушку.

Вот же ж… Коварное тело только и ждало, когда тупой мозг прикажет мышцам пошевелиться, чтобы тут же ответить ему на эту глупость взрывом абсолютно всех нервных окончаний, чьи злобные обжигающие импульсы сошлись где-то в затылке. Меня освежевали, что ли? Мельком глянув на плечо, обнаружил серый рукав и красную заплатку. Чужие шмотки?

Ах да…

После того как я принял душ, мне подарили сменную одежду, что больше походила на тестовое задание начинающего портного, имеющего при себе лишь мешок из-под муки и садовый секатор…

Повозившись, преодолевая боль – а я неплохо научился делу преодоления – я уселся на кровати и некоторое время сидел и смотрел перед собой, чувствуя, как в черепушке оживает ее родная боль – головная. В висках стучало, а затылке кололо, где-то в центре крутилось что-то тошнотворное… В общем, обычное утро правильного сурвера Амоса Амадея, носителя Великого имени и все такое…

Горько улыбнувшись, я безошибочно уронил руку на край стола, придавив запас таблеток. Время принять ставшие невероятно важными в моей жизни лекарства. Две таблетки обезболивающего и одна противовоспалительного.